Промежуток между отставкой правительства Мюллера и образованием нового правительства Брюнинга составил всего три дня – признак того, что советники Гинденбурга хорошо подготовили смену власти. К 30 марта 1930 г., моменту вступления в должность рейхсканцлера, Генриху Брюнингу исполнилось 44 года. Аскетичный холостяк из вестфальского Мюнстера, он получил широкое, преимущественно историческое и общественно-политическое образование, которое завершил в 1915 г. защитой диссертации о национализации английских железных дорог. Событием, которое в большой степени наложило на него свой отпечаток, впрочем, как и на других политиков его поколения, стала мировая война. Несмотря на слабое здоровье и близорукость, Брюнинг добровольцем ушел на фронт. Он был ранен, награжден и произведен в лейтенанты запаса. Фронтовое офицерское прошлое было любимой темой воспоминаний политика от Партии Центра в узком кругу.

В ноябре 1918 г. Брюнинг входил в состав «группы Винтерфельд» – специального подразделения, чьей задачей было подавление революции. Политическая карьера Брюнинга началась в сентябре 1919 г., когда прусский министр социального обеспечения Адам Штегервальд сделал его своим личным референтом. Спустя год Брюнинг был уже управляющим делами Христианско-национальной германской федерации профсоюзов. Он сохранил за собой этот пост, когда в мае 1924 г. впервые был избран депутатом рейхстага от Партии Центра. В течение короткого времени Брюнинг стал одним из самых влиятельных бюджетных экспертов своей партии, и в конце концов в декабре 1929 г. его избрали главой партийной фракции в рейхстаге. Ни один из политиков Центра не пользовался такой широкой поддержкой в партии в целом, как Брюнинг: рабочие и служащие поддерживали его, памятуя о его профсоюзной деятельности, в то время как на консервативные силы он производил впечатление своей приверженностью умеренной внешней политике Германии и своими выступлениями, выдержанными в подчеркнуто национальном духе.

Ярко выраженный патриотизм Брюнинга был во многом реакцией на широко распространенные в обществе конфессиональные предрассудки. Как и во времена культуркампфа Бисмарка, многие протестанты, как секуляризованные, так и верующие, продолжали спустя шесть десятилетий смотреть на католиков сверху вниз, как на немцев второго сорта, чья надежность и верность нации вызывают сомнения. Брюнинг сильно страдал от таких предрассудков. Как отмечал статс-секретарь Пюндер, Брюнингу потребовалось большое усилие воли, чтобы за несколько дней до своего ухода с поста рейхсканцлера принять участие 26 мая 1932 г. в празднике Тела Христова в соборе Св. Хедвига и, таким образом, открыто продемонстрировать берлинцам свою приверженность католицизму. Однако, принимая во внимание интересы своей собственной партии, Брюнинг не имел права производить впечатление, что он будто бы стыдится своей собственной конфессии. Таким образом, на снисходительность евангелической части Германии Брюнинг мог рассчитывать только в том случае, если он и в дальнейшем продолжал предоставлять ей свидетельства своего национально безупречного образа мыслей.

В мемуарах Брюнинга, опубликованных в 1970 г. вскоре после его смерти, он утверждал, что в качестве рейхсканцлера целенаправленно действовал в целях восстановления монархии, а точнее сказать, установления парламентской монархии английского образца. Брюнинг действительно был человеком дореволюционной Германии, который в гораздо большей степени внутренне был привязан к бисмарковской империи чем к Веймару. Однако нет ни одного свидетельства того, что во времена канцлерства Брюнинга его практическая политика послужила цели реставрации монархии. Брюнинг постфактум заговорил о подобных намерениях только во второй половине 1930-х гг., возможно, для того, чтобы сплотить под этим девизом консервативных противников Гитлера и создать свой собственный образ как широко мыслящего политического стратега.

Действительность 1930–1932 гг. выглядела иначе: рейхсканцлер Герман Брюнинг был полностью поглощен тем, что сегодня назвали бы «кризисным менеджментом». Такая постановка вопроса не исключала преследования долгосрочных целей, но они были другого, традиционного свойства. Для Брюнинга, как и для остальных влиятельных политиков из рядов буржуазных партий, во времена Великой депрессии речь прежде всего шла о том, чтобы преодолеть ограничения, наложенные Версальской системой и добиться полноправного возвращения Германии в клуб великих держав, причем желательно в роли ведущей страны континента. По этой же причине Брюнинг должен был также придавать большое значение сильному правительству и вытеснению рейхстага из политической жизни. Но для достижения этих целей Брюнингу не нужен был возврат к монархии. Напротив, то, что Брюнинг стремился достичь на арене внешней политики, он безусловно перечеркнул бы своим реставрационным курсом, поляризующим политические силы внутри страны. Ничто не говорит в пользу того, что Брюнинг в качестве главы кабинета проводил такую контрпродуктивную политику[1].

Правительство Брюнинга, собравшееся 31 марта 1930 г. на свое учредительное заседание, как казалось на первый взгляд, в высокой степени обеспечивало политическую преемственность. Восемь из двенадцати министров уже входили в правительство Большой коалиции, а именно:

Вице-канцлер и министр экономики Герман Дитрих (ДДП)

Министр иностранных дед Юлиус Куртиус (ДФП)

Министр внутренних дел Йозеф Вирт (Центр)

Министр финансов Пауль Мольденхауер (ДФП)

Министр рейхсвера Вильгельм Грёнер (беспартийный)

Министр труда Адам Штегервальд (Центр)

Министр транспорта Карл Теодор фон Герард (Центр)

Министр почт Георг Шетцель (БФП)

Новичками были министры, пришедшие из партий правее последней Большой коалиции:

Министр юстиции Виктор Бредт (Экономическая партия)

Министр продовольствия Мартин Шиле (ДНФП)

Министр оккупированных территорий Готфрид Тревиранус (Народно-консервативный блок).

29 марта 1930 г. из-за требований одного из новых министров образование правительства оказалось на грани срыва. Мартин Шиле, президент Ландбунда и персональный кандидат Гинденбурга, выдвинул настолько амбициозные требования оказания помощи сельскому хозяйству и урезания пособий по безработице, что потребовалось вмешательство рейхспрезидента. В конце концов Шиле добился своего в сфере аграрной, но не социальной политики. Принимая министерскую должность, Шиле сложил свои полномочия члена рейхстага, поэтому сначала оставалось неясным, какую позицию в отношении правительства займет ДНФП, его партия. Министр юстиции Бредт должен был обеспечить кабинету поддержку партии, до этого еще не входившей ни в одно из имперских правительств, но которая пользовалась определенной поддержкой ремесленников, мелких торговцев и владельцев жилья. Самым правым из министров был капитан-лейтенант в отставке Тревиранус, который в знак протеста против курса Гугенберга в декабре 1929 г. вышел из ДНФП, а в конце января 1930 г. вместе с другими бывшими немецкими националистами и депутатами от Христианско-национальной крестьянской сельскохозяйственной партии основал Народно-консервативный блок.

Несмотря на высокую долю министров из правительства Мюллера, с самого начала не было сомнений в том, что правительство Брюнинга было кабинетом нового типа. Когда Гинденбург 28 марта 1930 г. поручил Брюнингу сформировать правительство, он подчеркнул в своем обращении к политику Центра, «что он [Гинденбург], принимая во внимание трудности в парламенте, не считает целесообразным создавать новое правительство на основе коалиционных связей». Новый рейхсканцлер знал, что в крайнем случае он сможет прибегнуть к тому властному инструменту, в предоставлении которого рейхспрезидент отказал его предшественнику: чрезвычайным полномочиям, предусмотренным статьей 48 конституции. Соответственно с этим Брюнинг выразился весьма недвусмысленно, выступая 1 апреля 1930 г. со своим кратким правительственным заявлением. Его кабинет, заявил он депутатам, является «последней попыткой разрешить проблему взаимодействия исполнительной власти с настоящим рейхстагом».

Предложение СДПГ о вотуме недоверия правительству, вынесенное на голосование рейхстага 3 апреля 1930 г., было отклонено 253 голосами против 187. Своим успехом правительство Брюнинга было обязано тому обстоятельству, что среди немецких националистов верх вновь одержали умеренные силы, сплотившиеся вокруг графа Вестарпа, и представители интересов сельского хозяйства. Но спорные заявления в печати председателя ДНФП Гугенберга содержали настолько резкие выпады в отношении нового кабинета, что никому и в голову не могла прийти мысль, что ДНФП рассматривает себя как часть правительственного лагеря. В результате кабинет Брюнинга должен был считаться с возможностью в любой момент потерпеть поражение при голосовании в рейхстаге. Смотреть в лицо этой опасности с определенным самообладанием ему позволяли только заверения Гинденбурга, которые давали правительству основание полагать, что оно располагает более мощным рычагом власти, чем рейхстаг. Таким образом, уже с первого дня своей работы кабинет Брюнинга был еще не открытым, но уже скрытым президентским правительством[2].

Спустя девять дней после 3 апреля 1930 г., вслед за первой пробой сил в парламенте, последовала вторая. Рейхстаг должен был принять решение по проекту закона о покрытии расходов бюджета 1930 г., который уже был им одобрен в первом чтении 24 марта 1930 г., т. е. еще во время правления Большой коалиции. Чтобы оказать давление на немецких националистов, правительство поставило условием принятия аграрной программы Шиле, включавшей в себя в том числе и кратковременные полномочия на повышение таможенных пошлин на ввоз зерна и скота, одновременное принятие предложений по бюджету. Эта взаимозависимость послужила причиной открытого раскола во фракции ДНФП: 6 депутатов вообще не приняли участие в голосовании 12 апреля; 23 депутата, и в их числе Гугенберг, отклонили предложение правящих партий; 31 депутат во главе с Вестарпом голосовали «за» и тем самым помогли правительству победить с минимальным преимуществом. Голосование в третьем чтении, состоявшееся 14 апреля, прошло по аналогичному образцу.

Два месяца спустя кабинет Брюнинга пережил свой первый кризис. 19 июня 1930 г. министр финансов Мольденхауер подал прошение об отставке, после того как его собственная партия, ДФП, с бесцеремонной резкостью отклонила предложенную министром программу «оказания помощи рейху лицами, получающим твердый оклад»[3], а представлявшее тяжелую промышленность крыло партии потребовало его ухода. Только спустя пять дней Брюнинг смог назвать преемника Мольденхауера: им стал вице-канцлер Герман Дитрих, баденский юрист и крупный землевладелец, который еще во времена Германа Мюллера представлял ДДП в правительстве. Покинутое Дитрихом министерство экономики 27 июня возглавил в качестве уполномоченного статс-секретарь этого же министерства Эрнст Тренделенбург – человек, далекий от партийной жизни, который, вероятно, соответствовал представлениям Брюнинга о «деловой политике», но был не в состоянии помочь правительству укрепить его позиции в рейхстаге.

Июньский кризис правительства пролил свет на серьезность бюджетного положения. Решения о покрытии бюджетного дефицита, принятые в апреле 1930 г., были уже не в состоянии обеспечивать финансовые потребности государства. Серьезные опасения прежде всего вызывала высокая и устойчивая безработица. Повышение взноса страхования по безработице с 3,5 до 4,5 % – соглашение о чем было достигнуто кабинетом Брюнинга 5 июня – решало только малую часть проблем. В результате правительство оказалось вынуждено проводить очередную «реформу»: было принято решение с 1 апреля 1931 г. ограничить обязательства государства выступать заемщиком для Имперского учреждения по посредничеству в сфере занятости и страхованию безработных, до сих пор не имевшие четких пределов, фиксированной максимальной суммой, которая ежегодно отдельной строкой прописывалась бы в бюджете. Дополнительными источниками финансирования этой статьи бюджета должны были также выступить налог на холостяков и бездетных и надбавка к подоходному налогу.

Вызывавший ожесточенные споры чрезвычайный налог, который предстояло платить чиновникам и служащим, в конце концов получил поддержку всех правящих партий. Председатель ДФП Эрнст Шольц заявил, что его партия согласится с введением закона об оказания помощи рейху лицами, получающими твердый оклад, если одновременно будет введен всеобщий, так называемый «гражданский налог». Не будучи прогрессивным, он должен был особенно тяжело сказаться на положении малодоходных домашних хозяйств. Тем не менее 4 июля правительство согласилось с условиями Народной партии, вызвав тем самым бурю протестов со стороны социал-демократов и коммунистов.

Но принятое правительством изменение проекта о покрытии расходов бюджета еще не гарантировало голосования в его поддержку парламентского большинства. 11 июля налоговая комиссия рейхстага голосами ДНФП, СДПГ и КПГ отклонила проект правительства об оказания помощи рейху лицами, имеющими твердый оклад, при этом министр финансов Дитрих заявил, что правительство более не заинтересовано во втором чтении. Переговоры с двумя важнейшими оппозиционными партиями не принесли успеха: немецкие националисты заняли резко отрицательную позицию, в то время как социал-демократы вынесли на рассмотрение ряд компромиссных предложений, с которыми, в свою очередь, не мог согласиться Брюнинг. В основе требований социал-демократов лежал отказ от «гражданского налога» (прозванного в народе «подушной податью» или «негритянским налогом»), от которого ДФП, в свою очередь, не хотела отступиться ни при каких условиях. Таким образом, если бы Брюнинг уступил требованиям СДПГ, распад кабинета был бы неминуем. Когда 15 июля рейхстаг собрался для второго чтения проекта о покрытии бюджетных расходов, парламентский путь разрешения кризиса был практически исключен[4].