Помолвочное кольцо с бриллиантом и роскошь как понятие относительное

Марсия Пойнтон (Marcia Pointon) — почетный профессор истории искусств Манчестерского университета, почетный научный сотрудник Куртольдского института искусства. Автор книг «Повесить голову: искусство портрета и формирование общества в Англии XVIII века» (Hanging the Head: Portraiture andSocial Formation in Eighteenth-century England, 1993), «Стратегии выставления напоказ: женщины, обладание и репрезентация в английской визуальной культуре 1665–1800» (Strategies for Showing: Women, Possession and Representation in English Visual Culture, 1997) и «Блестящие эффекты: культурная история драгоценных камней и ювелирных изделий» (Brilliant Effects: a Cultural History of Gem Stones and Jewellery, 2010).

Понятие «роскошь» всегда относительно. Роскошью называют нечто сверх того, что принято считать предметами первой необходимости. Но отношения между необходимостью и роскошью вечно подвижны, поскольку то, что для одного — роскошь, для другого может быть необходимостью. Владелец роскошной яхты наверняка считает ее необходимой для своего образа жизни. Таким образом, можно сказать, что роскошь, как красота, в глазах смотрящего. Иными словами, дело не столько в цене предмета, сколько в ценности, которой наделяют его те, кто его приобретает и им владеет. Роскошь — это не свойство, присущее вещи так таковой: вещь, приобретенная в качестве предмета роскоши, может стать необходимой, а вещь, приобретенная из-за ее базовой функциональности, при определенных обстоятельствах может оказаться роскошью. Если у вас имеется прекрасно оборудованная ванная комната, то принять ванну для вас скорее необходимость, чем роскошь, но если у вас вообще нет ванной, то сама возможность принять ванну становится роскошью. Именно эти зыбкие границы между роскошью и необходимостью исследуются в статье.

Поскольку роскошь — понятие относительное, все, что потенциально может рассматриваться как роскошь, неизбежно подвергается рекламе и маркетингу в самых экстремальных формах. И вот дилемма: реклама призвана убедить нас как в том, что нечто дорогостоящее является роскошным (лучшим, чем другие похожие вещи, и недоступным тем, кто не богат), так и в том, что нечто, не являющееся предметом первой необходимости, тем не менее представляет собой, если выражаться нынешним языком, must have, иными словами — необходимость. Так предметы роскоши участвуют в создании и распространении мифов. Ювелирные изделия — нефункциональные, служащие для украшения, — явный пример того, что большинство из нас считает роскошью. Однако неуловимость, непрочность категории «роскошь» хорошо иллюстрируется историей Джеральда Ратнера, превратившего семейный бизнес на грани банкротства в крупнейшую в мире ювелирную компанию с двумя с половиной тысячами магазинов. Ратнер осознал значение мифа в рекламе роскоши, когда в 1991 году в речи перед британским Институтом директоров пошутил, что один из его продуктов — «полное дерьмо», и заодно похвастался, что некоторые из серег, производимых его компанией, дешевле, чем креветочный сэндвич. Таблоиды подхватили и разнесли эту речь — и рыночная стоимость компании упала, по подсчетам, на 500 миллионов фунтов стерлингов[i]. Ратнер обанкротился.

Поскольку роскошь предполагает траты, дебаты о ней с XVIII столетия ведутся в контексте гендерных различий[ii]. Когда блогер под ником Glaw в ответ на статью в Atlantic Magazine 1982 года, посвященную бриллиантам и опубликованную в Сети, пишет: «сучки такие сучки всегда хотят бриллиантов» (Epstein 1982a), он (предполагаю, что это именно «он») просто в грубых выражениях формулирует то, что так или иначе говорится в бесчисленных рекламных объявлениях элитного рынка ювелирных изделий. Тот факт, что в поп-культуре сами женщины иронизируют по поводу ассоциации между бриллиантами и женскими тратами на роскошь, говорит не только о способности женщин к апроприации, но и о широкой распространенности этой ассоциации. Вспоминается Мэрилин Монро с ее Diamonds are a Girl’s Best Friend:

A kiss on the hand may be quite continental

But diamonds are a girl’s best friend

A kiss may be grand… but it won’t pay the rental on your humble flat

Or help you at the automat…[iii]

(Ручку целовать — это так галантно,

Но лучший друг девушки — это брильянты.

Поцелуй — это, может, и мило,

Но им не заплатишь за квартиру…)

и Аманда Лир с песней Diamonds:

Give me champagne and all the rest

But there is one thing I like the best

Cause diamonds are just the best

I eat diamonds for breakfast[iv].

(Налейте, конечно, шампанского,

Но есть кое-что покруче него.

Брильянты, брильянты лучше него,

Брильянты на завтрак вкусней всего.)

В этой статье я хочу сосредоточиться на конкретном ювелирном изделии — единственном изделии, которое покупают исключительно мужчины, чтобы дарить женщинам; изделии, повсеместно распространенном в англоязычном мире и в Японии. Предмет, о котором идет речь, — помолвочное кольцо с бриллиантом, триумф маркетинга, роскошь, ставшая необходимостью. Как написала в 1926 году одна американская писательница, «долгие годы стандартным помолвочным кольцом было кольцо с бриллиантом-солитером такого размера и такой чистоты, какие только мог позволить себе [жених]»[v]. Но так было не всегда. Конечно, помолвка и свадьба с давних времен были поводом для обмена подарками — будь то ломаная золотая или серебряная монетка, дешевое колечко или же роскошное кольцо, на котором выгравированы имена, инициалы, слова любви. Однако лишь во второй половине XIX века помолвочное кольцо как таковое появляется в популярной литературе, на счетах и чеках, в торговых каталогах и рекламных объявлениях. И, пожалуй, судить о тогдашних тенденциях по этим упоминаниям надежнее, чем по самим дошедшим до нас кольцам: помолвочные кольца практически никогда не перепродаются и не отдаются в переработку, поскольку прочно ассоциируются с любовью и браком; считается, что эту ассоциацию навязывают алмазные картели, чтобы поддерживать продажи. Как пишет Джей Эпштейн, на протяжении 1970-х годов компания De Beers в союзе с рекламным агентством Н.У. Эйера прилагала усилия к тому, чтобы 500 миллионов (по самым скромным подсчетам) каратов ювелирных алмазов оказались «в надежных руках» (Epstein 1982a: 4)[vi]. Бриллианты не изнашиваются; следовательно, чтобы поддерживать продажи, необходимо внушить каждой паре, что ей жизненно необходимо кольцо с бриллиантом. Об успехе De Beers говорит то, что ей удалось не только разрушить стереотип, издавна ассоциировавший новизну с нахальством и вульгарностью, но и преодолеть благоразумие и предусмотрительность молодоженов, которые могли бы начать откладывать деньги на покупку дома. Опубликованное в 2010 году в США исследование отношения к свадебным расходам показало, что в 2009 году на бракосочетание тратилось в среднем 28 385 долларов, из них 5847 — на помолвочное кольцо. Выяснилось также, что гендерная гипотеза, изображавшая женщин романтиками, а мужчин прагматиками, не подтверждается фактами: женщины склонны тратить на свадебные торжества и кольца меньше, чем на обустройство дома (Ogletree 2010: 68, 70, 74).

Эмоциональный и классовый характер этих вопросов имеет долгую историю и запечатлен в англоязычной культуре. Самый типичный пример мы находим в романе Эдит Уортон «Обычай страны» (1913). Ундина Спрагг (бесспорно, самая отвратительная из всех отрицательных героинь романов), единственная дочь дельца-махинатора и его вульгарной и невежественной жены, чрезвычайно хороша собой. Попавший в ее сети Ральф, единственный сын в аристократическом бостонском семействе, дарит ей помолвочное кольцо с сапфирами. Маникюрша, она же главная поставщица сплетен, отмечает, что камни старые, а оправа причудливая, и что она не удивится, если окажется, что это кольцо перешло Ральфу по наследству. После чего между маникюршей и матерью Ундины происходит следующий диалог:

– Так что же, миссис Хини, вы, значит, думаете, он не покупал ей этого кольца? Но коробочка-то от «Тиффани».

Маникюрша снова рассмеялась.

– Конечно, он носил его в «Тиффани», чтоб его там почистили. Вы что, миссис Спрагг, никогда не слыхали о фамильных драгоценностях? Вон в Европе аристократы никогда не покупают помолвочных колец; а Ундина-то как раз за нашего аристократа выходит.

– А, ну ладно, — с облегчением сказала миссис Спрагг, — а то я уж подумала, они хотят на кольце сэкономить… (Wharton 2008: ch. VII: 54).

Во время затянувшегося медового месяца Ральф постепенно понимает, что совершил ужасную ошибку; кульминацией становится момент, когда он, глядя на счет от ювелира, обнаруживает, что Ундина заказала новые оправы для двух драгоценных украшений: «Подвеска с жемчугом и бриллиантом была свадебным подарком от его матери; кольцо — то самое, что он подарил Ундине в знак помолвки. То, что это были семейные реликвии, которые в неизменном виде передавались из поколения в поколение, в тот миг не имело для него значения; он ощущал лишь острую боль из-за обмана жены» (Ibid: ch. XIV: 134).

В 1880-е годы помолвочное кольцо становится важной составляющей личной истории представительниц всех классов общества. «Что трудней всего на свете для молодой женщины, так это выглядеть равнодушной, когда она впервые выходит с красивым помолвочным колечком на пальце», — заявлял один автор[vii]. Ссора влюбленных и возврат помолвочного кольца находят отражение и в исторических романах, и в расхожих стишках:

„Yes! All is over between us now!”

He groans, with a blighted air.

„The tokens are here of a broken vow —

И Ah! Fickle and false, as fair!”

And again he lifts with a trembling touch

The engagement ring returned[viii].

– Да! Все кончено меж нами! —

Простонал он, еле жив. —

Вот он, знак ее коварства

И неверности, и лжи! —

И воздел в руке дрожащей

Возвращенное кольцо…

Точные определения помолвочного кольца можно найти в делах, рассматривавшихся в судах США. Вот, например, такое утверждение: «Бриллиантовое кольцо на указательном пальце левой руки женщины уведомляет всех о том, что она помолвлена. Эта вещица из металла и камня символизирует очень многое; это нечто гораздо большее, чем просто подарок. Как и следует из его названия, помолвочное кольцо — символ, несущий в себе сообщение о том, что „свадьба состоится”»[ix]. Однако, судя по тяжбам из-за того, кому должно принадлежать помолвочное кольцо после расторжения помолвки, символическая ценность с легкостью может превратиться в обычное ценное имущество, из-за права владеть которым и соперничают бывшие влюбленные. В 1999 году Верховный суд Пенсильвании, рассматривая дело, в котором фигурировало кольцо стоимостью в 17 500 долларов, постановил, что даритель имеет право получить обратно вещь или ее денежный эквивалент вне зависимости от того, какая из сторон разорвала помолвку[x]. При этом исследование 2009 года показало, что, по мнению большинства женщин, в случае разрыва помолвки женщина должна иметь право оставить кольцо себе (Ogletree 2010: 74). Еще в 1885 году в британском Шеффилде еврейская пара, представители рабочего класса, оспаривали в суде право собственности на кольцо, финансовая ценность которого была невелика. Однако в этом случае суд принял решение в пользу получательницы подарка. Портной Леви Франкс подарил Эстер Голдсмит кольцо, по ее словам — в знак обручения. Затем он попросил у нее кольцо взаймы, но не вернул, и тогда она обратилась в суд. В суде он заявил, что разорвал помолвку, поскольку собирался уезжать на три года, и ответственность за это возложил на истицу. Эстер же сообщила судье, что она «не обручалась с другими мужчинами и не хранила их подарков; что же до кольца, о котором идет речь, то она не являлась с ним к ответчику домой, не бросала кольца ему в лицо и не объявляла, что ни он, ни его подарок ей больше не нужны». Суд вынес решение в пользу истицы, постановив, что ответчик должен вернуть ей кольцо или же возместить его стоимость (два фунта десять шиллингов)[xi].

Случаи, подобные этому, свидетельствуют, что помолвочное кольцо, даже и без драгоценного камня, имеет большое значение — как имущество, на которое женщина может претендовать и которому может быть назначена определенная цена. Однако лишь в 1920-е годы помолвочное кольцо с бриллиантом стало считаться необходимостью. В Англии компания Bravingtons, расположенная на Кингз-Кросс, начала так тесно ассоциироваться с этим районом, что ее именем была названа одна из улиц — Брейвингтонз-Уок; посредством объявлений в метро и на обратной стороне расписания автобусной линии Green Line Coaches она завоевала изрядную часть рынка небогатых покупателей. В качестве рекламы — наверное, ее раздавали агенты по недвижимости — Bravingtons выпускала карманное зеркальце (сейчас его можно приобрести на e-bay). На зеркальце был изображен ряд бриллиантовых колец, ведущий к внушительному особняку, и девиз: «Каждая Женщина видит свой дом через помолвочное кольцо». В 2007 году компания обанкротилась, но недорогие помолвочные кольца с бриллиантом сохранили свою популярность. Это хорошо видно и по сайту ювелирной сети магазинов для массового потребителя H. Samuel, где можно купить кольцо с солитером за 199 фунтов стерлингов, и по учрежденному Джеральдом Ратнером сайту Gerald Online, где можно приобрести помолвочное бриллиантовое кольцо за 315 фунтов. У Tiffany тоже есть сайт c помолвочными кольцами, но цены там можно узнать только по запросу. В 2007 году было подсчитано, что 80 % американских невест получили в подарок помолвочное кольцо; а книга полезных советов под названием «Жених» рекомендует: «Будьте готовы выложить за помолвочное кольцо от месячного до двухмесячного заработка. Если у вас нет такой суммы единовременно, продумайте варианта займа, но старайтесь не погрязнуть в долгах» (The Groom-To-Be’s Handbook 2007: 11).

Дилемма жениха, который, согласно обычаю, не может обручиться без кольца, но рискует остаться без гроша, если приобретет это кольцо, хорошо показана в немом фильме 1912 года, который так и называется — «Помолвочное кольцо». Пылкий влюбленный добивается руки девушки, однако не может расплатиться за кольцо, которое приобрел для нее, и в результате теряет возлюбленную — она уходит к другому. Предпочитает она при этом нашего героя, но из меркантильных соображений (и под давлением матери, весьма свирепой на вид) готова выйти за всякого, кто в состоянии подарить ей кольцо. Впрочем, герой, к счастью для себя, попадает в автомобильную аварию — явно одну из первых, если не первую, на киноэкране; водитель в качестве компенсации сует ему пачку долларовых банкнот, и наш юноша хромает к ювелиру, выкупает кольцо и вновь обручается с возлюбленной — к ярости соперника, типичного главного злодея в котелке и с перекошенным лицом, гневно размахивающего тростью[xii].

Если бы помолвочное кольцо было не более чем символом, то сошло бы любое, в том числе старое. Главную роль здесь играет все же финансовое вложение, точнее, элемент роскоши. Кольцо традиционно считается символом вечности (в силу самой своей формы, не имеющей ни начала, ни конца), а также ассоциируется с вагиной (Pointon 2009: 64–65). Стремление женщины получить вещь, которая может оказаться ее самым ценным ювелирным украшением, может показаться проявлением здравого смысла; однако в образах женщин 1960-х годов, которые с гордостью похваляются бриллиантовыми помолвочными кольцами, есть нечто фетишистское. Эти сцены, в которых так и сквозит зачарованность предметами роскоши, резко контрастируют с утилитарностью ювелирных каталогов и с манерами ювелиров нью-йоркской 47-й улицы, конкурирующих за покупателя из нижнего сегмента рынка.

Ту идею, что помолвочное кольцо непременно должно быть с бриллиантом, Эпштейн назвал самым блестящим маркетинговым ходом всех времен. Его объяснение, возможно, местами преувеличено, но по сути верно. Согласно ему, поскольку ценность бриллиантов определяется их редкостью, то, когда в 1870 году в Южной Африке были обнаружены месторождения алмазов, дельцы сразу сообразили: без контроля над рынком алмазы останутся в лучшем случае полудрагоценными камнями. В итоге в 1888 году было создано предприятие De Beers Consolidated Mines Ltd., ставшее самым успешным картелем за всю историю коммерции нового времени. В то время как другие товары очень сильно колебались в цене в ответ на изменения экономических условий, бриллианты в общем и целом продолжали дорожать. Однако после Первой мировой войны рынок в Европе пришел в упадок. Хотя около трех четвертей бриллиантов картеля шли в США на помолвочные кольца, эти камни были меньше размером и ниже качеством, чем те, что продавались в Европе (Epstein 1982a). Необходимо было что-то сделать, чтобы подстегнуть торговлю; и вот в 1938 году Гарри Оппенгеймер, сын основателя De Beers, встретился с представителем рекламного агентства Н.У. Эйера.

Бриллианты неизменно ассоциировались с женским стремлением к роскоши. Статья «Богатейшие алмазные копи в мире», опубликованная в 1909 году в США, гласила, что «американки — главные потребители алмазов. Когда в США не хватало денег, алмазные копи в Южной Африке чуть не позакрывались». Статья сопровождалась иллюстрацией: эффектная особа в вечернем платье со звездами и полосами держит гигантский поднос, на который кафры, чернокожие старатели, появляясь из-под земли, ссыпают полные ведра алмазов[xiii]. Рекламный агент настаивал, что компании De Beers необходимо закрепить в общественном сознании связь бриллиантов с любовной романтикой. В частности, следовало внушить молодым людям, что бриллианты — это дар любви и что чем крупнее и чище бриллиант, тем сильнее проявление любви. Отсюда распространенный троп: женщина, недовольная малым размером подаренного мужчиной бриллианта, тем самым по умолчанию упрекает его в недостаточной мужественности. В романе Аниты Лус «Джентльмены предпочитают блондинок: дневник профессиональной леди» (1925) героиня пишет в дневнике: когда Гас Эйсман («пуговичный король», жалующийся, что в пуговичном бизнесе развелось много большевиков, от которых одни неприятности) принес ей ко дню рождения «какую-то безделицу, которую без лупы и не разглядишь», она сказала ему: «Спасибо, как мило, но у меня ужасно болит голова и хочется мне только одного — весь день провести в постели». Гас, прекрасно понявший намек, в тот же вечер «принес очень красивый браслетик с вполне приличными бриллиантами», и героине «сразу стало гораздо лучше» (Loos 1962: 25)[xiv].

В выпуске комедийного телешоу Джорджа Бёрнса и Грейси Аллен за 13 марта 1952 года Грейси ищет помолвочное кольцо с бриллиантом, которое она потеряла — и не в первый раз. В ответ на вопрос, какого оно размера, она смыкает большой и указательный пальцы, образуя кольцо, а собеседник думает, что она показывает бриллиант. «Это был мой помолвочный перстень, — говорит Грейси, — белое золото и бриллиант. Вот такой». «Ого, какой большой!» «А бриллиант был во-от такусенький», — продолжает Грейси. «А в завтрак у вас оно было?» «Нет, на завтрак у меня был сэндвич с швейцарским сыром…» Наконец кольцо находится; на сцену выходит один Джордж с кольцом в руке: «Уборщица нашла в туалете. Если б она разглядела бриллиант… Если б я сам мог его разглядеть…» Затем он рассказывает, как встал на колени перед Грейс, делая ей предложение, и как она тоже опустилась на колени, подумав, что бриллиант выпал на пол. И так далее[xv].

Помолвочное кольцо с бриллиантом стало основой рекламной кампании агентства Н.У. Эйера, в которой были задействованы кинозвезды в бриллиантах, портреты обручившихся светских львиц и даже лекции для студентов. Лозунг «Бриллиант — это навсегда» (A Diamond is Forever) придумала Мэри Фрэнсис Герети, работавшая копирайтером агентства в 1947 году. В предыдущее десятилетие продажи бриллиантов в США уже возросли на 55 %, а к концу 1950-х годов агентство Эйера доложило De Beers, что двадцатилетняя рекламная кампания оказала мощное воздействие на менталитет американцев: «С 1939 года выросло и достигло брачного возраста совершенно новое поколение… Практически все представители этого нового поколения считают кольцо с бриллиантом предметом первой необходимости для обручения»[xvi]. Эта риторика была эффективной, однако при этом она оставалась не более чем риторикой — высокопарной, но впечатляющей, призванной убедить людей, что роскошь — это на самом деле необходимость. Впрочем, люди находят способы ниспровергнуть светские нормы и условности или обратить их в свою пользу. Бриллиантовое помолвочное кольцо для разных людей значило разное, и в XX веке оно переосмысливалось и применялось так, как вряд ли могли предположить агентство Эйера и De Beers. Да, приличия вроде бы требовали, чтобы кольцо было; однако у кого-то не хватало средств на столь дорогое приобретение, кто-то, спеша на фронт, не успевал приобрести кольцо и соблюсти все необходимые формальности — и все это вовсе не становилось препятствием к браку. Предполагалось, что женщины — лишь пассивные получательницы бриллиантовых помолвочных колец[xvii], однако они с успехом извлекали из этих ювелирных изделий практическую пользу, демонстрируя тем самым, что стереотипные гендерные роли, из которых исходили и которые навязывали рекламщики и ювелиры, не отражают реального положения дел. При необходимости бриллиантовое кольцо из символа превращалось в способ достижения цели. В завершение этой статьи я хочу обратиться к устным свидетельствам англичан, которые в XX веке приобретали помолвочные кольца или владели ими. Эти воспоминания были записаны BBC для Банка памяти тысячелетия (Millennium Memory Bank)[xviii].

Расходы на помолвочное кольцо и отношение к нему отражают классовый и социальный статус. Поэт Энтони Туэйт (род. в 1930) рассказывает, как обручился с девушкой, которая, как и он, училась в Оксфорде, и подарил ей кольцо — он мог себе это позволить, потому что отец назначил ему содержание в 500 фунтов стерлингов в год. «Я, конечно, сделал ужасную глупость», — вспоминает он. К тому моменту он уже повстречал другую девушку, так что помолвка была расторгнута — «в гневе, слезах и тому подобном». Ему вернули кольцо, «весьма дорогое», и он пошел и бросил его с моста Модлин[xix]. Для менее состоятельных людей покупка кольца была делом серьезным. Кэрролл Салливан (род. в 1958), родом, по ее словам, из рабочей семьи, познакомилась со своим мужем на работе в Халле, и они стали встречаться. Когда их отношения стали серьезными и они заговорили о помолвке, он сказал: «Хочу тебе подарить красивое колечко». Они начали ходить по ювелирным магазинам, но оказалось, что все «так дорого», «дороже, чем оно того стоит». Кольца — как у Грейси в вышеупомянутом комедийном сериале — были с крошечным бриллиантиком, который едва можно было разглядеть, а стоили они 50 фунтов. Проблему Пола и Кэрролл решил их приятель по гольфу, устроивший им встречу в пабе с неким человеком. Этот человек сунул руку в задний карман и выудил оттуда грязный носовой платок и каскад колец, покатившихся по барной стойке. Они выбрали колечко с «фантастическими бриллиантами», за которые продавец захотел 75 фунтов, и пошли к ювелиру; тот оценил кольцо в 250 фунтов, и тогда они его купили. Человек в пабе говорил, что выкупил это кольцо в ломбарде, но Кэрролл думает, что он его «где-то стащил», и утверждает, что кольцо принесло счастье их семье. На момент интервью у нее была собственная компания, оказывающая консалтинговые услуги по вопросам интерьера и декора[xx].

Все воспоминания, которые я прочла, объединяет уверенность в том, что, если собираешься обручиться, то кольцо абсолютно необходимо. Пропустить этот ритуал можно было только из-за войны, чтобы побыстрее пожениться перед тем, как жених уйдет на фронт; так, Глэдис Эллис (род. в 1916) вспоминает, что вышла замуж из-за войны, и помолвочного кольца у нее не было[xxi]. Джон Эйлинг, священник (род. в 1902), принесший обет безбрачия, влюбился в девушку по имени Уинифред и сделал ей предложение. «Вы же знаете, все девушки мечтают о помолвочном кольце, — сказал он интервьюеру, — и оно обошлось мне во все, что у меня было». Кольцо было с тремя камнями, и Эйлинг сказал невесте: «Смотри, дорогая: вот эти два маленьких бриллиантика — это мы с тобой, а большой камень в центре — это наш Господь… это символ наших судеб… а золотой обруч — то, что связывает нас воедино»[xxii].

Помолвочное кольцо, по крайней мере в первой половине XX века, было исключительно заботой мужчины, и часты свидетельства того, что мужчины тратили на него все свои средства. Гарольд Кроу (род. в 1927), управляющий банка на пенсии, потратил на кольцо для своей невесты 27 фунтов — все, что у него было[xxiii]. Патриция Фёрн (род. в 1929) вспоминает, что ее Норман начал ухаживать за ней в кинотеатре «Пикчерз», на последнем ряду. В 19 лет он ушел служить на флот, а через два года явился к ней с кольцом. Когда Патриция показала кольцо отцу, тот заявил: «Ни за кого ты не выходишь. Ты еще маленькая». «Еще как выхожу, — возразила Патриция, — вот же у меня кольцо». Патриция добавляет: «Потом-то папа его полюбил, когда узнал получше»[xxiv]. Случалось и так, что влюбленным вообще никакое кольцо не было по карману. Но одной паре из Шеффилда улыбнулась удача — они выиграли в лотерею. Дерек Мур (род. в 1947) в интервью 1999 года рассказывал, что они с подругой восемь лет жили вместе и растили детей в большой нужде и отчаянии, постоянно ссорясь из-за денег. Выиграв в лотерею, они немедленно решили пожениться, и Дерек за три месяца купил ей три кольца — помолвочное, обручальное и еще одно в знак вечной любви[xxv].

В этих житейских историях вопрос о том, стоит ли вещь своих денег, идет рука об руку с чувствами, необходимость — с роскошью. С появлением синтетических алмазов, которые даже специалистам-геммологам трудно отличить от настоящих, влюбленные пары могут не только не опасаться случайно купить несертифицированный камень из так называемых «кровавых алмазов», связанных с военными конфликтами в Анголе, Сьерра-Леоне и Демократической Республике Конго в 1980-е и 1990-е годы[xxvi], но и наконец-то впервые успешно отделить финансовый аспект от символического. В 1780-е годы Адам Смит писал: «Допустим, некая дама… появится в свете с прической, богато украшенной бриллиантами, и допустим, какой-то ювелир шепнет нам на ушко, что они фальшивые. Не только эта дама немедленно упадет в наших глазах, превратившись из принцессы в самую обычную женщину, но и в прическе ее мы тотчас увидим не изысканную роскошь, а кричащую безвкусную мишуру» (Smith 1980: 182–183). В наши дни описанный Смитом сценарий немыслим — из-за пропасти, пролегшей между финансовой ценностью ювелирного изделия и его социальной функцией. Фальшивые бриллианты перестали восприниматься как позор и бесчестье: в 2011 году рэпер Джей Зи, делая предложение певице Бейонсе, подарил ей кольцо с чистым бриллиантом в 18 каратов ценой около пяти миллионов долларов, а также имитацию этого кольца для выхода в свет[xxvii]. Сам факт производства подделки служит здесь гарантией ценности оригинала. Между ценным бриллиантом, сверкающим на пальце знаменитости, и имитацией, надеваемой, когда есть риск, что драгоценность может быть похищена, раскинулась пропасть стратегических маневров материального и репрезентативного характера, приводимых в действие алчностью, страстью и конкуренцией. Однако в Европе XX века в годы войны были все основания хранить помолвочное кольцо с настоящим бриллиантом как зеницу ока, потому что его ценность порой равнялась ценности самой жизни.

Дэвид Соломон родился в 1916 году в богатой, строго соблюдающей традиции иудейской семье, владевшей большим мебельным предприятием в Ливерпуле. В 20 лет он влюбился в Бабетту, с которой познакомился в Еврейском клубе. Он купил ей помолвочное кольцо («почти такое же, как у моей мамы») с двумя крупными бриллиантами. Вторая мировая война неминуемо приближалась, Дэвида должны были призвать в армию, и он дал Бабетте следующее распоряжение: если дело явно будет идти к поражению союзных войск, отнести кольцо к ювелиру, чтобы тот вынул один из камней, и отдать этот камень капитану корабля в обмен на то, чтобы он взял ее в рейс до Нью-Йорка. В Нью-Йорке сразу же отправиться к какому-нибудь еврейскому владельцу ломбарда, каких там множество, и попросить его извлечь второй камень. На деньги, вырученные от продажи этого камня, она сможет спокойно жить, но раз в полгода ей следует заходить в отель «Уолдорф Астория» и проверять почту до востребования. Таким образом они смогут воссоединиться, если он уцелеет на войне. К счастью, кольцо Бабетты осталось нетронутым: Дэвид благополучно вернулся в Ливерпуль, отслужив в британских экспедиционных войсках во Франции, и супруги счастливо прожили в браке 58 лет[xxviii].

Слово luxury («роскошь») происходит от двух латинских слов: luxuria и luxus. Первое придает ему коннотации предосудительного потакания собственным прихотям, второе же — более нейтральный смысл: роскошь как описание некоторых видов товара. Бриллианты — это всегда роскошь в первом смысле; предполагается, что тот, кто их носит или приобретает, делает это чересчур демонстративно, напоказ. Однако помолвочное кольцо примиряет эти различия. Функционируя как демонстрация верности священному таинству брака, это кольцо легитимизирует то, что в других контекстах выглядело бы обычной вульгарностью. Помолвочное кольцо с бриллиантом — это триумф компромисса.

Перевод с английского Евгении Канищевой

Литература

Berg 2005 — Berg M. Luxury and Pleasure in Eighteenth-Century Britain. Oxford: Oxford University Press, 2005.

Bieri 2010 — Bieri F. From Blood Diamonds to the Kimberley Process: How NOGOs cleaned up the global diamond industry. Farnham: Ashgate, 2010.

Brooke A. Blecher 2000 — Brooke A. Blecher Broken Engagements: Who is Entitled to

 the Engagement Ring? // Family Law Quarterly. Fall 2000. Vol. 34. No. 3.

Epstein 1982a — Epstein J. Have you ever tried to sell a diamond // www.theatlantic.com/magazine/archive/1982/02/have-you-ever-tried-to-sell-a-diamond/4575.

Epstein 1982b — Epstein J. The Rise and Fall of Diamonds: the Shattering of a Brilliant Illusion. N.Y.: Simon and Schuster, 1982.

Epstein 1983 — Epstein J. The Death of the Diamond: the coming collapse in diamond prices. London: Sphere Books, 1983.

The Groom-To-Be’s Handbook 2007 — The Groom-To-Be’s Handbook: the ultimate guide to a fabulous ring, a memorable proposal, and a perfect wedding. N.Y.: Today’s Groom Magazine, 2007.

Levi 1988 — Levi K. The Power of Love: Six Centuries of Diamond Betrothal Rings. London: Diamond Information Centre, 1988.

Loos 1962 — Loos A. Gentlemen Prefer Blondes: or the diary of a professional lady (1925). Harmondsworth: Penguin Books, 1962.

Ogletree 2010 — Ogletree Sh.M. With this ring I thee wed: Relating Gender Roles and Love Styles to Attitudes towards Engagement Rings and Weddings // Gender Issues. June 2010. Vol. 27. No. 1, 2.

Wharton 2008 — Wharton E. The Custom of the Country (1913). Oxford: Oxford University Press, (1995) 2008.

Pointon 2009 — Pointon M. Brilliant Effects: A Cultural History of Gem Stones and Jewellery. London; New Haven: Yale University Press, 2009.

Reichert 2000 — Reichert J.L. No-fault principles govern return of engagement ring // Trial: Journal of the Association of Trial Lawyers of America. 36:3. March 2000.

Smith 1980 — Smith A. Of the Imitative Arts // Smith A. Essays on Philsophical Subjects, ed. W.P.D. Wightman and J.C. Bryce. Oxford: Clarendon, 1980.

См. также Теория моды № 27