Гении не бывают простыми
Специально для MoReBo автор нового романа-биографии Андрея Сахарова написал предисловие к собственной книге.
Взялся я писать биографию Андрея Дмитриевича Сахарова из чувства справедливости. Прошло почти четверть века с момента его смерти, а полной биографии Сахарова не появилось. Издавались его дневники, написанная им автобиография, воспоминания его соратников. А эта личность оставила глубокий след в истории страны, истории общества. Да и на мировую историю он оказал значительное влияние. Но сегодня его имя среди полузабытых. Мне это казалось странным, несправедливым.
Уж не говоря о том, что жизнь он прожил потрясающую. В его судьбе спрессованы контрасты и потрясения второй половины прошлого века. Трудно и вообразить, как много несовместимого в жизни Сахарова: создатель ядерной бомбы – и Нобелевская премия мира; искреннее горе по поводу смерти Сталина – и непреклонное стремление разрушить систему; созданную Сталиным, сконструировал самое мощное термоядерное устройство – и боролся за запрещение ядерного оружия; стеснительность, душевная мягкость, застенчивость – и отвага в защите прав человека; неумение дружить, любить – и бездонная любовь к Елене Боннэр.
Люди, которые близки к этой теме, конечно, сразу назовут книгу Геннадия Горелика «Андрей Сахаров», которая вышла в серии ЖЗЛ. Я, когда узнал о его работе, обрадовался. Горелик – историк науки, близок к Боннэр, то есть материалом владеет как никто другой. Однако, когда прочитал его книгу, то расстроился. Уважаемый историк науки собственно Сахарову посвятил страниц шестьдесят из четырёхсот сорока. Остальное – рассказ о развитии физики в России и Советском Союзе, есть о Дмитрии Ивановиче, отце Сахарова. Что же касается удивительной жизни Андрея Дмитриевича, то о ней, повторю, сказано скупо. Правозащитная деятельность представлена куце. О трагедии ссылки в Горький написано вскользь.
Я не критикую автора – он написал биографию Сахарова, как считал нужным, просто констатирую факт. Кстати, и воспоминаний о Сахарове вышло мало. По большому счёту, всего три книжки. Большой том под названием «Он между нами жил» – это строка из стихотворения Пушкина. В нём представлены разные периоды жизни Андрея Дмитриевича. Хорошее издание, фундаментальное. В 1990 году вышел скромный сборник воспоминаний в мягкой обложке. И назову сборник, который выпустили в «Самиздате», когда Сахаров находился в ссылке, и ему исполнилось 60 лет – это его друзья, правозащитники, постарались. Документ очень интересный.
Даниил Гранин – вот кто мог бы написать потрясающую биографию Андрея Дмитриевича. Мы помним его «Зубра» о Тимофееве-Ресовском. Уж не говоря о том, что сфера науки, тема научного поиска, люди науки – всю жизнь интересовали Гранина. Мог бы написать биографию Сахарова Юрий Рост. Он был близко знаком с ним, брал у него интервью да просто вёл с ним житейские разговоры. Он был дружен с Боннэр, записал её подробные рассказы. То есть материалом он располагает богатым. Но, к сожалению, Рост не взялся писать жизнеописание Сахарова. Кстати, именно Рост познакомил меня с Андреем Дмитриевичем и Боннэр. Без знакомства с ними я бы не решился взяться писать книгу об их жизни. Если говорить откровенно, то я постоянно ощущал разрыв между своими скромными способностями и масштабом замысла. Не чувствовал себя достойным писать об этом великом человеке.
И ещё один важный момент: «Жизнь Сахарова» – беллетризованная биография Андрея Дмитриевича. То есть в книге есть вымысел, домысел. Есть выражения «Андрей подумал…», «Боннэр решила…» Надо обладать наглостью, чтобы приводить мысли Сахарова или процесс принятия решения Боннэр. Разумеется, на такую наглость я не сразу решился. Сначала написал текст чисто документальный. Но писал и чувствовал: пресно как-то, уныло. Да и к тому же есть обширные воспоминания Сахарова, лучше обратиться к ним. А потом начало складываться беллетризованное повествование. Да так увлёкся, что написал книгу. Что получилось, оправданна ли наглость – судить читателю. Кстати, о читателе. Я трезво оцениваю ситуацию: книга вряд ли широко разойдётся. Всё по той же причине – фигура Сахарова почти забыта. По сути, все факты, которые в книге приведены, опираются на реальные материалы, воспоминания, архивные источники. И подавляющее большинство персонажей – реальные люди, которые жили и работали рядом с Андреем Дмитриевичем. В его биографию вплетены мощные фигуры – Сталин, Хрущёв, Брежнев, Берия, Славский, Зельдович, Харитон, Ландау, Курчатов, Тамм, Келдыш, Завенягин, Ванников, Солженицын, Андропов, Горбачёв, Боннэр, Ковалёв… И с каждым, – за исключением Сталина, с ним Сахаров не встречался, – выстраивались непростые отношения.
Материал к биографии Сахарова я по сути начал собирать с момента знакомства с ним. Но тогда и мысли не было о книге. Тогда, это конец 80-х годов – начало 90-х был, когда открылась часть архивов – всё было интересно. А в конце 90-х годов я уже стал целенаправленно собирать факты, свидетельства о Сахарове, анализировал свои наблюдения. Несколько раз встречался и беседовал с Еленой Боннэр. Это было уже после смерти Андрея Дмитриевича. В рамках программы «Как это было» на Первом канале я подготовил передачу о Горьковской ссылке. Поехал в Нижний Новгород, встречался с людьми, которые общались с ним в тот период, в том числе с соседями по дому, где поселили Сахарова. Побывал в Сарове, где проходили засекреченные работы по созданию ядерного и термоядерного оружия. Мне показали дом, где жили Сахаровы. Очень хотелось побывать на ядерном полигоне под Семипалатинском. Но, к сожалению, это оказалось невозможным по многим обстоятельствам.
И где-то в начале нулевых годов начал писать. Писать биографию Андрея Дмитриевича. Ушло на это у меня шесть лет. Когда рукопись была готова, то естественный вопрос: что с ней делать? Предлагать в издательства смысла не было – знакомых там никого, а посылать самотёком всё равно что сразу бросить в корзину. Так и пролежала рукопись семь лет. Какие-то изменения я в неё вносил, что-то чистил, подправлял. Но самое главное – искал места для сокращения. Потому что объём просто гигантский, нормальный человек стороной обходит книги-кирпичи. А потом произошло чудо – так счастливо сложились обстоятельства, что, как говорил известный исторический персонаж, процесс пошёл…
Что мне дала эта работа? Прежде всего я открыл для себя самого Сахарова. Всегда питал к нему величайшее почтение. Это осталось. Но вместе с тем мне открылись какие-то тайны из его непростой жизни, особенности его характера, о которых мало кто знает.
Для многих людей Сахаров остался иконой. Он действительно великий, глубокий, несгибаемый человек, за свои принципы он был готов отдать жизнь – всё это так. Но для меня он теперь ещё и очень живой, очень близкий человек – со всеми его переживаниями, страстями, парением духа, моментами отчаяния, нетерпимостью, любовью, ошибками… Гении не бывают простыми. И во всех отношениях приятными. Сахаров не исключение: с одной стороны выдающийся талант, оригинальная, неповторимая во всех отношениях натура, а с другой – долгие годы жил в жёстких рамках, заданных сталинским режимом. Таких людей, как Сахаров, нельзя судить привычными категориями.
См. также: отрывок из книги
