Иван Павлович Ювачев (1860–1940) и его дневники
О полной публикации дневников см. здесь.
«Во сне: я — мальчик, и попал к Государю Александру II. Катался в лодке с Ним, с Государыней и с дочерью их. Когда Государь и Государыня вышли, я с дочерью покатил дальше. Вообще, довольно много вращался среди Царской фамилии. Потом оказывается, что все это было, но я не помню. Рассказала все это мать моя…».
В год, когда был рожден Иван Ювачев, его отец — Павел Иванович — занимал должность придворного полотера в Аничковым дворце, затем он получил продвижение по службе — стал капельдинером Царской ложи Императорского Мариинского театра. П.И. Ювачев принимал на спектаклях театра императоров Александра II, Александра III и совсем юного Наследника (будущего императора Николая II). Частенько Павел Иванович брал с собой в театр сына Ивана, который с детства полюбил музыку и наизусть пел некоторые арии из полюбившихся опер.
Семья была большая и набожная. Пятеро детей усердно молились, шепотом повторяя за взрослыми слова духовных стихов. Маленький Иван, обладавший звонким голосом и хорошим слухом, пел на клиросе. В 14 лет мальчик закончил Епархиальное училище с отличными оценками. Его манили путешествия и романтические приключения кумиров — героев Майн Рида и Густава Эмара, которыми он зачитывался взахлёб. Иван Ювачев поступает в Техническое училище Морского ведомства в Кронштадте на штурманское отделение, выдержав нелегкое испытание — на сорок вакансий было двести экзаменующихся. 15-летний, еще не капитан, но уже курсант, вкусил жизнь мореплавателя, сначала на Балтике, а потом и на Черном море.
Иван Павлович с тех самых пор встал, как писали потом в советских учебниках истории, “на путь революционной борьбы”. В 22 года он организовал кружок в Морской Академии в Петербурге, куда он возвратился после службы на флоте. “Народная воля” постепенно становилась силой, с которой власти начинали считаться, и Иван Ювачев, совсем еще молодой человек, был частью этой народившейся силы. В 23 года он был арестован по доносу предателя и через какое-то время приговорен к смертной казни через повешение.
Также, как и в случае с петрашевцами (одним из которых оказался и Достоевский), власть была способна на проявление милости в весьма экзотических формах. В самый последний момент казнь для Ювачева и его подельников обернулась 15-летней каторгой и высылкой на Сахалин. Само ожидание виселицы для Ивана Павловича, надо полагать, было мучительным переживанием. Он пришел в Богу вторично, теперь уже осознанно, а не механически следуя семейной традиции обязательно исполнять православные ритуалы. Его “гиперрелигиозность” отмечала в своих мемуарах и Вера Фигнер, одна из (а в русской истории их было более чем достаточно) бабушек русской революции: “Из борца, завоевателя свободы насильственным путем он превратился в миролюбца в духе Толстого».
Ссылка на Сахалин оказалась оттянутой по времени еще на несколько лет, за эти годы Ювачев прошел через многие тюрьмы, знаменитые и не очень: застенки на Гороховой улице, одиночки и карцеры Шлиссельбурга и Петропавловской крепости, Бутырской тюрьмы в Москве. Во время одного из таких “этапов” Ювачев подружился со знатным народовольцем Морозовым, который впоследствии сыграет важнейшую роль в освобождении от уголовного преследования сына Ивана Павловича — Даниила Ювачева (он же — Хармс, он же — Хормс, Чармс, Шардам, Дандан и т.д.) и в досрочном возвращении того из курской ссылки (1932). Это был один-единственный раз, когда отец использовал свои связи для поддержки не вписавшегося в “систему” сына.
К Сахалину, пройдя долгий морской путь в трюме парохода для ссыльных “Нижний Новгород” через Константинополь, Порт-Саид, Аден, Коломбо, Сингапур, Нагасаки и Владивосток, Ювачев причалил в 1887 году. Там он проведет в статусе “ссыльно-каторжного государственного преступника” целых восемь лет. Именно этот статус не позволит Чехову в его книге “Остров Сахалин” назвать своим именем одного из описываемых им персонажей: “привилегированный ссыльный, бывший мичман, человек замечательно трудолюбивый и добрый; он исправляет еще также должность церковного старосты». А это был Иван Павлович.
Начиная с сахалинских лет Ювачев вел свои почти ежедневные записи-наблюдения. На протяжении почти 50 лет. Таких тетрадей набралось более шестидесяти. Почти половина из них пропала в годы блокады или была изъята во время арестов Даниила Хармса в 1931 и 1941 годах. До наших дней сохранилось 33 дневника Ювачева. Три из них — в собрании Пушкинского Дома (СПб), восемь — в архиве Тверской области, один — в частном собрании (СПб). 22 тетради (21 дневник) хранились в архиве известного литературоведа Владимира Иосифовича Глоцера (Москва). Они стали доступны относительно недавно, и это сделало возможным публикацию всего дневникового корпуса Ивана Павловича Ювачева.
Мне радостно сообщить, что на предстоящей ярмарке интеллектуальной литературы Нон-Фикшн мы — издательство “Галеев-Галерея” — представляем первые два тома дневников И.П. Ювачева (1960–1940). Всего их будет опубликовано десять. Грандиозный труд по расшифровке текстов и их комментированию взял на себя петербургский исследователь Николай Кавин. Оба тома посвящены годам сахалинской ссылки Ювачева. Кроме того, публикуются и не-дневниковые тексты Ювачева, помогающие сориентироваться в событиях и деталях биографии мыслителя и эссеиста.
Мероприятие — презентация этого издания — состоится в субботу 3-го декабря в 18–00. Зал еще не назначен, так что следите за информацией. В презентации, кроме публикатора, составителя и комментатора — Николая Кавина, а также издателя — в.п.с., ожидается участие и правнучки И.П. Ювачева и внучатой племянницы Д.И. Хармса — Марины Кирилловны Махортовой (СПб).
