Выбор Григория Кружкова

Выбрать десять любимых стихотворений Ларисы Миллер - вот ведь задача. Я открыл книгу «Звуковая дорожка», стал перечитывать и ставить галочки. Но всякий раз другое стихотворение на той же странице обижалось: а я чем хуже? Кажется, что эти стихи никто не сочинял, они сочинились сами. Из чего они сделаны? Из снежного дня за окном? Из бабочки, пригревшейся на крыльце? Из снов, из растаявших обид? Из слов? Да, конечно, из слов. Слов, которые умеют видеть, которые знают о мире больше, чем знаем мы сами. Ощущение или мысль поэта – еще нечто смутное и неотчетливое, пока не явятся слова и не одарят их правом на существование. Но высшая заслуга автора – увидеть со стороны мир и себя в нем, и убавить форса, и улыбнуться: ­- Все забудешь, но слушать приятно.

                                                                                                                        Г. Кружков

[От редакции. Не в силах спорить со стихами, Григорий Михайлович отобрал тринадцать вместо требуемых десяти. У редакции нет сил спорить с Григорием Михайловичем, арифметика здесь бессильна.]

* * *

Говорю уходящему дню —
Его ветру, его изумруду
И его заревому огню:
«Я тебя никогда не забуду.

Не забуду ни свет твой, ни тень,
Ни твои золотистые пятна».
«Всё забудешь, — ответил мне день, —
Всё забудешь, но слушать приятно».

* * *

Нам август, уходя, позолотил пилюлю:
Позолотил листву, скользнул лучом по тюлю
В распахнутом окне, прошелестел садами,
И одарил сполна сладчайшими плодами,

Чтоб мы вкусили миг разлуки горько-сладкий;
Позолотил строку в исписанной тетрадке,
Где маются слова, тире и запятые
В попытке удержать мгновенья золотые.

* * *

Столько нежности,
Господи. Воздух, крыло.
Третий день снегопад.
Даже ночью бело.Столько нежности,

Господи, маленьких крыл,
Будто ты мне
Все тайны сегодня открыл.

Не словами,

А прикосновением одним

К волосам, и губам,
И ресницам моим.

* * *

Хоть бы памятку дали какую-то, что ли,
Научили бы как принимать
Эту горькую жизнь и как в случае боли
Эту боль  побыстрее снимать.

Хоть бы дали инструкцию как обращаться
С этой жизнью, как справиться с ней –
Беспощадной и нежной – и как с ней прощаться
На исходе отпущенных дней.

* * *

Такие творятся на свете дела,
Что я бы сбежала в чем мать родила.
Но как убегу, если кроме Содома
Нигде ни имею ни близких, ни дома.

В Содоме живу и не прячу лица.
А нынче приветила я беглеца.
«Откуда ты родом, скажи Бога ради?»,
Но сомкнуты губы и ужас во взгляде.

* * *

Хоть кол на голове теши —
Все улыбаешься в тиши.
Тебе — жестокие уроки,
А ты — рифмованные строки.

А ты — из глубины души
Про то, как дивно хороши
Прогулки эти меж кустами
Ольхи. Твоими бы устами...

* * *

Что плакать ночи напролет?
Уж все менялось не однажды,
И завтра там родник забьет,
Где нынче гибнешь ты от жажды.

И где сегодня прах один
И по останкам тризну правят,
Там Ника, вставши из руин,
Легко сандалию поправит.

* * *

Не мешайте ребёнку сиять,

Ну прошу, не мешайте,

И счастливых смеющихся глаз

Этот мир не лишайте.

Что он стоит – подержанный мир –

Без такого сиянья?

Без него он - скопление дыр

И сплошное зиянье.

Если долго за взглядом следить –

За младенческим взглядом,

То далёко не надо ходить,

Всё чудесное рядом.

* * *

Нет, мы не плачем, мы не плачем.
И, будь мы хвостиком собачьим
Любой длины и толщины
С рождения оснащены,

Мы им бы весело виляли,
Безумно радуясь, что взяли
Нас погулять на белый свет,
Где можно взять волшебный след.

* * *

Слова даны, чтоб вечно не хватало
Нам слов сказать, куда душа летала
И что видала там, на высоте.
Слова даны, чтоб вечно о тщете
Мы помнили и ради сладкой пытки
Не оставляли тщетные попытки.

* * *

Нетленку пишут на коленке

Меж делом, улучив момент,

В вагоне, прислонившись к стенке

Под нудный аккомпанемент

Колёсный, пишут на обрывке.

Ей не помеха толкотня.

Её творят, снимая сливки

С земного будничного дня.

* * *

Не договаривают все:
И старцы мудрые, и дети,
Речушка в средней полосе,
Ромашка в поле и в букете.

И скрытен день, и ночь темнит,
И утро тихой тайне радо.
Сама судьба секрет хранит.
Не договаривай. Не надо.

* * *

Нет, музыка вечна. Не вечны певцы.
Певцы отдают, к сожаленью, концы.
И тот, кем написана вечная фуга,
С земного сошел, к сожалению, круга.

И тот, кто волшебно ее исполнял,
Он тоже, простите за грубость, слинял.
Ушли тромбонисты, ударники — в нетях,
А музыка… Что ей до смертников этих?

* * *

Я ещё одну минутку
Попросить у вас хотела:
Я не все печали в шутку
Обратить пока успела,

И не всё, с чем шутки плохи,
Превратила в приключенья,
И не все сумела вздохи
Сделать вздохом облегченья.