Может, назовем это «панк»?
Эта достаточно подробная история панк-рока скомпилирована из разбитых на фрагменты интервью с ключевыми в истории жанра фигурами – музыкантами, их более-менее постоянными подругами, продюсерами, владельцами клубов, журналистами, бывшими группиз и т.д. Авторского текста в книге нет, но Лес Макнил (бывший создателем знаменитого фанзина «Punk» и человек, имеющий вполне обоснованное право претендовать на изобретение утвердившегося наименования для всего течения) порой подает реплики наравне с другими голосами.
Существует на удивление устойчивое мнение, будто панк появился с возникновением Sex Pistols, оно далеко от истины. Люди, которые уж точно знают, о чем говорят, видят завязь нового музыкального и контркультурного движения еще на уорхолловской «Фабрике». Здесь закручивается клубок связей, творческих и человеческих, в котором запутаны не только «штатные» для «Фабрики» Velvet Underground или Нико, но и Джим Моррисон, и Дэвид Боуи, и многие другие (о них, особенно о Моррисоне, еще живом и не претворившемся в икону, в книге можно найти много примечательного). Первый альбом The Stooges продюсирует Джон Кейл из VU, так начинается восход Игги Попа. К 1975 году вокруг знаменитого Нью-Йоркского клуба CDGB формируется наиболее радикальная существующая на тот момент в мире альтернативная рок-сцена, архетипический андерграунд, со всем соответствующим субкультурным обстоянием. Кто-то из ее участников выбьется потом в рок-звезды немалой величины, как Дэвид Бирн, кто-то – завоюет более широкое культурное поле, как Патти Смит, которая изначально стремилась к тому, чтобы ее в первую очередь считали поэтом, а не музыкантом. А в качестве легенд ( а в плане собственно музыки сегодня и не очень-то на слуху) останутся люди, которые воплотили новый стиль, пожалуй, в наиболее чистом виде, пожалуй, самый его дух – Ramones и New York Dolls (они-то и есть, пожалуй, главные герои книги). Именно эстетику СDGB пытался перенести на британскую почву дизайнер одежды (из резины) и до тех пор не очень удачливый продюсер Малколм Макларен, когда вернулся из Штатов в Англию и сконструировал Sex Pistols. Впрочем, даже с такого вторичного старта британцы сумели взять (да и сказать) своё. Книга на «американской стадии» не замкнута, o Pistols и, конечно, о Сиде Вишесе, истории с убийством его подруги и его собственной смерти, здесь немало.
Люди, из чьих голосов составлена книга, формировались в такой среде, где никто даже не думал о том, что хоть что-то может быть табуировано. Нет ничего такого, о чем им неудобно было бы говорить, они вообще не мыслят в категориях «хорошо-плохо». В итоге – текст вызывает пронзительное ощущение предельной открытости и соответствующей беззащитности. При том, что вещи тут излагаются порой довольно мрачные. Начальные панк-рокеры умели создать себе персональный ад как никто другой. Густой и очень жесткий, на грани выживания, наркотический фон, реальная нищета, проституция, в том числе и мужская и прочие подобные вещи, благодаря которым вместо быта, бытования имеет место существование крайне опасного толка. В общем, очередные «проклятые», но, пожалуй, еще и покруче по градусу «проклятости» многих предыдущих. Надо сказать, что авторы-компиляторы обладают отменным вкусом и не делают пошлых акцентов (а ведь так и просится) и удерживают очень тонкий баланс, все-таки не забывая, что это книга о музыке и должна содержать не только скандальные откровения. Но им-то понятно, что здесь уже образ жизни и сцену вообще никак не разделить, не скажешь с умным видом, вспоминая, например, ранние концерты Игги Попа или читая о них: вот он наркоман, зато хороший музыкант. Не та, так сказать, смысловая структура художественного жеста.
Книга завершается на печальной ноте, 1992 годом, смертью Нико и Джерри Нолана из New York Dolls. Позади уже изрядная череда панк-мертвецов. Впрочем, не то чтобы авторы давали нам понять, что тут кончается эпоха, хотя Игги Поп со своей постгероиновой статью и скачет до сих пор огурцом – такого рода пафосные заявления плохо укладываются в панк-стилистику.
Вышедшая в свет в оригинале в 1996 году, книга ничего не претерпела от миновавшего времени (первое издание на русском было в 2005 году в «жёлтой серии» «Альтернатива» издательства АСТ, нынче перевыпущена другим издательством в том же, весьма грамотном, переводе Антона Скобина и Макса Долгова). Устареть здесь просто нечему. Даже абстрагируясь от тематики, её можно без преувеличения причислить к лучшим образцам документального нон-фикшн. Авторы владеют монтажной техникой великолепно и создают текст весьма увлекательный прежде всего просто повествовательном плане. Благодаря предвзятости взглядов рассказчиков, которая дороже любой демонстративной непредвзятости, для тех, кто любит эту музыку и интересуется панком как культурным феноменом – это книга совершенно базовая, обязательная.
Люди и события, описанные здесь, на становление российской рок-сцены в музыкальном плане существенного влияния не оказали. Ещё в начале восьмидесятых для отечественного слушателя (не приемлющего диско) актуальной музыкой оставались «Битлз» и «Дип Пёрпл», юный Гребенщиков с Майком слушали Дилана и Ти-Рекс, андеграунд же был сугубо интеллектуальным и ориентированным на сложный авангард. Я, во всяком случае, не припомню среди своих ровесников никого, кто бы уже тогда зависал на «Секс Пистолз» (сейчас-то таких полно), не говоря уже про американцев. Даже близкий по критерию острой политизированности к панкам второй генерации Егор Летов называл среди того, что оказало на него влияние, не панк семидесятых, а более ранние гаражные и психоделические группы. Другое дело – некий образ и романтизация нового типа асоциального поведения. Тут надо помнить, что в социальном отношении советский мир был устроен совершенно по-другому, нежели западный, протестный вектор был направлен иначе, тяжелые наркотики оставались в рок-среде скорее экзотикой. Однако же рок-н-ролл был и здесь не менее опасным и бунтарским делом – тем более помноженным на культивируемую юношескую жажду погибнуть – ведь СССР оставался одной из немногих стран, где за исполнение музыки запросто можно было попасть на цугундер и мартиролог российских музыкантов не так уж уступает панковскому американскому, достаточно заглянуть в Википедию в перечни музыкантов «ДК» или той же «Гражданской обороны».
Синхронное подключение к мировому музыкальному процессу произошло уже после начального панк-периода, во времена многокрасочного постпанка и новой волны. У нас музыкой занимались юноши из хороших семей, часто они называли себя панками, перенимали, и даже утрировали, панковский образ, порой умирали как панки, но музыку играли совсем другую. Панк-рок близкий к прототипу, построенный на грубой, вырожденной, примитивной (порой обманчиво) музыкальной структуре, прямых и достаточно агрессивных текстах, у нас на этапе формирования отечественной рок-сцены существенной роли не играл (сейчас играет куда большую), стержневыми были другие стилистики. И среди больших любителей питерского рока, знающих наизусть все альбомы «Кино» или «Аквариума», и среди почитателей московских «Звуков Му» найдется не много таких, кто бы вспомнил названия хотя бы нескольких песен умершего от перитонита питерского панк-рокера Андрея «Свиньи» Панова. Впрочем, после того как самые яркие акционисты нынешнего века обозначили себя панк-рок группой, акценты запросто могут переместиться, история российского панка получит новые очертания, а задействованные в ней фигуры приобретут иное значение.
А вот чего вовсе нет в книге Макнила и Маккейн – это указания на какие-нибудь связи между панком и ситуационализмом, которые сегодня частенько стремятся отследить. Разве что считать таковым томики Мао, которые Макларен пытался всучить носившим женскую одежду (не будучи трансвеститами) New York Dolls, да красное знамя, на фоне которого он пытался заставить их выступать. За что и получил в истинно панковском духе приглашение к соответствующему путешествию.
