Владимир Войнович: «Любовь должна присутствовать в творчестве любого писателя, она — основа нашей жизни»

Владимир Войнович. Фото: Ирина НАМАКАРЕНСКАЯ

В магазине «Метида» в ТЦ «Захар» прошла творческая встреча с поэтом, писателем и драматургом Владимиром Войновичем. К удивлению читателей, гостей сначала приветствовал живой Иван Чонкин, как и в книге, «маленький, кривоногий, в сбившейся под ремнем гимнастерке, в пилотке, надвинутой на большие красные уши». Он представил своего создателя, и когда писатель тихо сказал: «Вольно», удалился. А Владимир Войнович заговорил с самарцами о политике, литературе и прочитал свои стихи.

 

- Вы помните свой первый приезд в Куйбышев?

- Конечно. Мне еще не было 10 лет. Стояло лето 1942-го. Сначала мы эвакуировались из Запорожья в Ставропольский край. Когда немцы дошли и туда в 1942-м, нас направили в Куйбышев. Я больше помню поездку в товарных вагонах с большим числом людей. Мы все время где-то останавливались, шли в баню, сдавали белье на прожарку, потому что на людях было много насекомых. Потом мы переезжали Волгу, а по ней плыли горящие баржи. Наконец, мы добрались до Управленческого городка, поселились там в бараке. Я помню, вдоль стен барака, очень длинного, тянулись два сплошных ряда нар без всяких перегородок. Люди на них по очереди семьями спали вповалку. Там были разные эвакуированные из Запорожья и Ленинграда,они  вели разные разговоры. Однажды заговорили о Сталине и одна женщина сказала: «Чтоб он сдох, проклятый!». Я тогда испугался, что говорятся такие кощунственные слова. На эту женщину зашикали все взрослые, потому что Сталин был для всех бог. А женщина ответила: «А что, у нас в Ленинграде все так говорят». Я думал, что женщину арестуют, но этого не произошло.

Мне тогда было 9 лет, я был советским мальчиком и считал, что если взрослые не сообщают «Куда Надо», я должен сам пойти и сказать. Даже представлял себе, как приду к начальнику милиции и расскажу ему о случившемся, а он пожмет мне руку и скажет: «Молодец, мальчик!». Но меня спасла природная лень.

- Какие именно ваши воспоминания о жизни на Управленческом послужили основой для книги о Чонкине?

- В 1942 году в деревне вдруг неожиданно приземлился самолет «У-2». Для всех деревенских и для меня тоже это было большое событие. Тогда еще самолетов было не так много, как сейчас. И те самолеты, которые мы видели, в основном летали за линией фронта. Дети же, когда видели самолет, кричали: «Аэроплан, аэроплан, посади меня в карман». Книга о Чонкине, как вы помните, начинается с такого приземления.

- Как на вас повлияла поэма «Василий Теркин», когда вы писали книгу о Чонкине?

- Прямо никак не повлияла. Я вообще всегда любил авантюрную литературу с героем-плутом: книгу про солдата Швейка, русские сказки о смекалистых солдатах и «Легенду об Уленшпигеле» с «Дон Кихотом». Конечно, я очень любил Теркина, но он отличается от Чонкина своей бравостью, весельем, разухабистостью. А Чонкин — человек смирный, покладистый, выполняющий все противоречивые приказы, которые сваливаются на его голову.

- Что для вас означало лишение советского гражданства?

- Еще до того, как меня лишили гражданства, меня много и по-всякому оскорбляли: исключали из Союза писателей за книгу, правозащитную деятельность, называли предателем, агентом ЦРУ, сравнивали со всякими отвратительными животными и насекомыми. Но это не задевало меня совершенно, потому что я знал: это мои враги. Я относился к их критике по пословице: «Собака лает — ветер носит». А когда меня лишили гражданства, я вдруг почувствовал себя оскорбленным. Я тогда написал Брежневу очень злое письмо. А потом гражданство вернули.

- Когда вы эмигрировали на Запад, вам было куда ехать?

- Было, потому что к тому времени я уже стал известным писателем. На Западе меня печатали даже больше, чем в Советском союзе. Книга про Чонкина уже тогда была переведена на 30 языков, я уже был членом Баварской академии, французского ПЕН-клуба. В общем, когда я приехал, меня там встретили. Обычно эмигранты, приезжая в никуда, проходят тяжелый путь, а я этого избежал.

- Почему вы вернулись в Россию, если лишение советского гражданства стало для вас оскорблением?

- Я вернулся в Россию, потому что наступили новые времена, гражданство мне было возвращено. Правда, никто не извинился, если не считать извинения генерального консула Советского Союза в Мюнхене, который пригласил меня к себе, поставил на стол бутылку коньяку и положил рядом мой паспорт. Я вернулся в другую Россию, в которой начинались какие-то перемены, которые в 1991 году проявились очень ярко. Многие люди 90-е годы проклинают, а я считаю, что они были временем надежд. Все-таки тогда начались реальные выборы. В советское время я не ходил на выборы и сейчас не хожу. А тогда ходил, потому что думал, что от моего голоса что-то зависит. Но те перемены, которые произошли, оказались очень болезненными.

- Несколько лет назад вы с Владимиром Аксеновым приезжали к нам в областную библиотеку: он тогда был очень серьезный, а вы все шутили. Расскажите о вашей с ним дружбе.

- Мы с Аксеновым познакомились еще в 1961-м. У нас были похожие судьбы. Мы вместе начинали в Москве. У Аксенова оба родителя сидели, у меня — отец. Потом мы вместе оказались в эмиграции, много встречались за границей. Бывало так, что я жил у него, он у меня. Мы многое прошли вместе.

- В середине 80-х годов многие заслушивались вашим чтением по радио «Свобода» романа «Москва 2042». Там был герой Сим Симыч. С кем бы вы могли его сопоставить из современных деятелей?

- Пока ни с кем, ведь нынешняя ситуация еще не родила героя такого типа. Пройдет какое-то время, и он появится. Мне нравится высказываение Бертольда Брехта «Несчастна та страна, которая нуждается в героях». Советский Союз был такой страной. А в свободном демократическом обществе нет героев, потому что нет поводов проявить соответствующие героические качества, и никто об этом не знает. Это очень хорошо. У нас еще такая ситуация не сложилась. Вот сложится — и герой появится.

- Желаете ли вы такого героя России?

- Когда я говорю о том, что завтра будет дождь, это не значит, что я этого хочу.

- Вы как-то говорили, что в образе Сим Симыча есть пародийная отсылка к Солженицыну...

- Конечно, такая пародия там есть. Но дело в том, что меня этот характер интересовал не только как пародия, но и как типический русский характер, который появляется не каждый день, в определенных условиях. Это такие сотрясатели основ, как протопоп Аввакум, Бакунин, Герцен, в какой-то степени Толстой. Сейчас таких фигур я не вижу.

- Расскажите об эпизоде вашей жизни, когда вы снимались у Отара Иоселиани в фильме «Осенние сады».

- Да, я играл там очень важную роль, наверно, секунд восемь и даже говорил назначают, приходит его команда. А я играю одного из ее членов, который приказывает убрать этажерки, причем я произношу это слово по-французски. С тех пор я с гордостью всем рассказываю, что снимался на французском языке.

- Что вы сейчас пишете?

- Я сейчас пишу повесть о том, как люди хоронят задавленного на улице кота Мурзика - сатирическое произведение.

- Если не ошибаюсь, вы также писали пьесу о любви.

- Да, я ее одно время писал, но потом отложил. У меня даже был сценарий под названием «Любовь» для фильма, который хотела поставить Лариса Шепитько. Но потом, поскольку сценарий не пошел, я переделал его в повесть «Владычица». Любовь вообще должна присутствовать в творчестве любого писателя. Потому что она — основа нашей жизни. Если ее нет в творчестве, это обедняет его.

Справка

Владимир Николаевич Войнович родился 26 сентября 1932 года в Душанбе в семье журналиста. В 1941-м переехал с семьей в Запорожье. После войны неоднократно переезжал, работал пастухом, столяром, плотником, слесарем, авиамехаником. В 1950-м его призывают в армию, где Войнович начинает писать стихи.
В 1960-м стал работать редактором на радио. Написал стихи для песни о космонавтах, ставшей популярной. Опубликовал свою повесть «Мы здесь живем» в журнале «Новый мир» в начале 1961-го. С 1962-го принят в Союз писателей СССР. Занимался правозащитной деятельностью, за это, а также за сатирическое изображение советской реальности в 1974-м исключен из Союза писателей СССР. В 1980-м эмигрировал из СССР. С 1981-го лишен советского гражданства, по решению Леонида Брежнева. В 1980-1992 годах жил в ФРГ, потом в США. Сотрудничал с радио «Свобода». Награжден премией Баварской Академии искусств (1993), премией фонда «Знамя» (1994), премией «Триумф» (1996), Госпремией РФ (2000), премией имени Сахарова «За гражданское мужество писателя» (2002).

Вечные Новости


Афиша Выход


Афиша Встречи

 

 

Подписка