Как изменится Литературный музей

Одиннадцатого февраля на пост директора Государственного литературного музея был официально назначен филолог и литературный критик Дмитрий Бак, оставивший ради этого должность проректора по научной работе РГГУ. Государственный литературный музей, состоящий из «штаб-квартиры» на Петровке, в здании Высоко-Петровского монастыря, и 13 филиалов в Москве, Подмосковье и Кисловодске, — самое богатое у нас в стране собрание архивных документов и предметов искусства, имеющих отношение к русской литературе (оно продолжает пополняться — в среду в Москву прибыл купленный для музея фонд Алексея Ремизова). Между тем интерес к этому музею в обществе невелик. «Пятница» поговорила с Дмитрием Баком о том, возможно ли это изменить и как эффективно управлять таким огромным хозяйством.

— Нет ощущения, что литературный музей — это что-то, отдающее нафталином?

— Есть немного. Мы как-то приучены к тому, что настоящий музей — это собрание шедевров изобразительного искусства. А знакомство с книгой — это нематериальный процесс. Что выставлять-то? Стул, на котором писатель сидел?

— Зачем тогда нужен Литмузей?

— Наше собрание — это не только «музей-квартира». Здесь настоящие сокровища: от инкунабул из библиотеки Демьяна Бедного до подлинников Абрахама Брейгеля из коллекции Алексея Толстого.

— Почему об этих богатствах публике почти неизвестно?

— Потому что у музея нет концепции. Изначально это был масштабный и утопический проект Владимира Бонч-Бруевича, который на протяжении лет пятнадцати собирал в стране и за рубежом все, что имеет отношение к литературе. А в шестидесятые-семидесятые годы в Литмузей стали включаться усадьбы, дома, мемориальные квартиры. В результате возникло собрание огромной ценности, но очень эклектичное.

— Какая же будет концепция?

— Сегодня Литературный музей — это такой айсберг. Внизу фонды, описи, регламентирующие документы, режимы хранения и т.д. Вверху — хрестоматия: Пушкин — наше все, Некрасов — защитник простого народа. Скучно. Надо изменить установку, показывать классику не как набор предметов и фактов, а как нечто живое. Ключ к этому — современная литература, то, что происходит здесь и сейчас, а не пылится в витрине.

— Странно из уст директора музея это слышать.

— Музей — это событие, в которое надо вовлечь. Он должен стать площадкой, на которой можно познакомиться с профессионалами, работающими на поле литературы. Это и писатели, и издатели, и художники, и редакторы, и критики, и литературные агенты. Вокруг этих встреч нужно выстраивать фестивали, ярмарки, премии. Например,«Большая книга» могла бы проходить на площадке Литмузея. Должна быть жизнь. Удачный пример — «Сказка выходного дня» Ксении Белькевич в нашем филиале «Дом Остроухова» в Трубниковском переулке. Родители приходят сюда с детьми, читают вместе сказку, потом ее обсуждают. Это весело, интересно, и музей должен таким заниматься.

— У нас событийные места все похожи на парк Горького. Гамак плюс вай-фай.

— А разве не нужен вай-фай? Должно быть современное пространство, с айпэдами, сенсорными экранами, можно с гамаками. Но пока что есть только пыльный стул о трех ногах. А интересно было бы создать, например, литературную карту Москвы. Что-то вроде квеста, когда ты гуляешь по современному мегаполису и видишь то тут, то там опознавательные знаки — вот дом Веневитинова в Кривоколенном, где Пушкин читал Бориса Годунова. Только не скучные мемориальные доски, а именно указатели. Как в свое время Ирина Антонова, директор ГМИИ им. Пушкина, развешивала прямо на стенах домов репродукции картин.

— Для таких планов нужны большие средства.

— Они обещаны, иначе я бы и не брался. Но конкретные цифры я назвать не могу, потому что деньги выделят не просто так, а под что-то конкретное. Получить финансирование, чтобы размазать его ровным слоем и всем сотрудникам прибавить по чуть-чуть — этого не будет. Каждый человек на своем месте должен понимать, что нужна проектная жизнь. Придется все время что-то придумывать.

— Музею принадлежат особняки в самых «лакомых местах» Москвы. Нет ли риска, что новому директору предложат кое-где освободить территорию?

— С объектами культуры федерального уровня это все-таки невозможно. Но есть другая проблема: ни одно из наших зданий не соответствует своему функционалу. Музейное помещение — это и запасники, и экспозиционное пространство, и место встреч. У нас нет ни одной площадки, которая отвечала бы всем этим запросам. Ведь усадьбы не предназначены для запасников. Например, дом Аксаковых — это сегодня хранилище для фондовых единиц. А могла бы быть музейная экспозиция.

— А архив куда?

— Был же проект строительства коллективного запасника для музеев, находящихся на территории Москвы, за пределами города. Большое, специально оборудованное здание, для хранения артефактов, документов. Было бы хорошо, возникло бы, возможно, новое культурное пространство, вроде Artplay или «Винзавода».

— А как сложится судьба основной площадки Литмузея на Петровке, на территории Высоко-Петровского монастыря? На нее ведь претендует РПЦ.

— В девяностые годы церковь заговорила о возвращении помещений, которые когда-то были отобраны. Так почему бы не вернуть? Но только при одном условии — что мы получим другое здание в центре Москвы, причем с культурной историей. Один из возможных адресов — Арбат, 37, где в настоящий момент находится окружной военный суд, а раньше был, кажется, Ревтрибунал.

— Ничего себе «культурная история».

— Зато в XIX веке в этом доме жила знаменитая русская актриса Екатерина Семенова, впоследствии Гагарина. Это был один из известных литературных адресов в Москве, здесь бывали Пушкин, Надеждин, Погодин. И очень важно, что это место находится в шаговой доступности от основных достопримечательностей. Скажем, прекрасный особнякСаввы Морозова в Шелапутинском переулке, который недавно был нам передан и сейчас реставрируется, не может быть основным зданием Литературного музея. Там будет, возможно, располагаться дирекция, но не главная площадка. Таганка, промзона, неудобно добираться.

— А как в Министерстве культуры относятся к таким капризам?

— Вы знаете, с полным пониманием. В столице есть три литературные музейные империи — толстовская, пушкинская и Гослитмузей. Про первые две хоть как-то известно, а вот третья — белое пятно. Наша задача — вернуть Государственный литературный музей на туристическую и информационную карту Москвы.