«Каменоломня» Иэна Бэнкса

Автор: Алекс Престон,

16.07.2013

От редакции MoReBo. Иногда в старой почте вдруг всплывает текст, который не был вовремя напечатан. Вроде бы и стыдно, а с другой стороны - какая находка! 

«Каменоломня» – это роман о болезни, о чертовой болезни, как постоянно описывает ее
автор. Этот роман – противостояние угасанию, яростный вопль в пустоту, которая,
принимая облик вынесенной в заглавие каменоломни, на каждой странице грозит
поглотить персонажей. Эта книга, пока вы читаете ее, снова и снова поражает вас тем
трагичным и удивительным в равной мере фактом, что Бэнкс, пока не закончил первый
набросок, еще не знал, что умирает, что рак, ставший главной темой его романа, войдет
и в его жизнь. От этого читать книгу еще тяжелее. Красотой своей прозы
«Каменоломня» как будто бы говорит нам последние, полные горечи слова Кристофера
Хитченса: «Я не боролся и не сражался с раком, это он боролся со мной. Моим
единственным оружием были моя ручка и мой голос».
За тридцать с лишним лет своей жизни я не прочел ни одной книги Бэнкса, и сейчас, в
последние несколько недель, мне выпало печальное удовольствие погрузиться в размах
его творчества, пробираясь через мэйнстримовые и фантастические романы. Последние
он писал под именем Иен М. Бэнкс (М означает его прозвище Мензис). Некоторые из
них, в особенности, думаю, «Выбор оружия» с его повествовательной структурой,
похожей на двойную спираль, и удивительно правдоподобным альтернативным миром,
просто шедевры.

Утрата Бэнкса особенно ощутима. Но это рецензия, а не некролог, тем более «Каменоломня» дает нам повод о многом поразмыслить. «Каменоломня» совсем не похожа на те романы Бэнкса, что снискали ему славу. В новой книге нет обнаженной энергии «Осиной фабрики», нет присущей готическому жанру ощущения тревоги, что есть в «Вороньей дороге». Здесь даже нет морозной истории любви «Стоунмута». Вместо этого, глазами Кита, неуклюжего подростка-аутиста, мы наблюдаем за его отцом, Гаем, умирающим от рака. В романе нет сюжета как такового, как и нет полноценного развития характера персонажа. Почти все действие происходит в разваливающемся доме Гая на краю каменоломни.
Возможно, мы ожидали от книги фирменной бэнковской напряженной атмосферы, но
вместо этого обнаружили знакомое по его космическим операм мастерство автора, в
котором заключена сила воздействовать на сознание читателя. Но на этот раз Бэнкс не
зовет нас в далекие галлактики, а предлагает отправиться в путешествие в самую
бездну болезни.
Клаустрофобное повествование Кита ограничено временем и пространством: долгие
выходные в Уиллотри и финальное воссоединение как прощание Гая со своими
старыми друзьями. Все друзья – это наброски определенных стандартных образов.
Политик, наркоман, журналист, бездушные руководители и равнодушный МакГиффин,
фигура которого кажется поначалу важной и уже не имеет никакого значения к концу
повествования. Голос Кита звучит чересчур знакомо: рассказ от лица полугенильного
подростка-аутиста - довольно избитый литературный прием, позволяющий автору соединить в герое детскую наивность и проницательность взрослого. Но что скрашивает роман, так это саркастичные возмущения Гая о своей болезни и то, как автор вскрывает трещины в близком кругу друзей.

Солженицын так сказал о своем «Раковом корпусе»: «Это повесть о раке, о раке как он есть, не том, что описывается в литературе, дабы развлечь читателя, но о том, который рядом с тобой каждый день». Об этом, мне кажется, и хотел сказать Бэнкс в «Каменоломне». Безжалостность болезни отражается в словах Гая, которыми он описывает ее, отражается в описываемых Бэнксом сценах, свидетелями которых он заставляет нас быть, свидетелями каждодневного унижения и опустошения больного. В то время как друзья Гая предстают перед нами персонажами не совсем прорисованными, рак обретает самостоятельный характер, выписанный поразительно тонко и мастерски. Долгие речи Гая о болезни пугают. Их тяжело читать, даже если не слышать это постоянное жужжание в голове о схожести судьбы героя с автором. Через Гая Бэнкс бранит всю то пошлость и безвкусицу, что окружают болезнь. Когда Кит предлагает подумать о чем-нибудь позитивном, Гай отвечает с уже привычной насмешкой: «Когда боль совсем прижимает, и ты оглядываешься на свою прожитую жизнь, то думаешь, если бы ты мог только знать, что она будет так коротка, ты прожил бы ее по-другому, а потом ты смотришь вперед, чтобы увидеть только больше боли, бессилия и отчаяния, заманчиво раскинувшиеся пред тобой в глупой и запутанной панораме, пока рак проникает в твои мозги. О, да, о многом чем, черт возьми, позитивном тут подумаешь!» И ничего читателю не остается возразить, как не остается ничего и Гаю. Читая роман, мы так много времени проводим рядом с болезнью, что с облегчением отрываем взгляд от страницы с ней.

Роман заканчивается немного перефразированной цитатой из Ницше. Хейз, наркоман,
говорит: «Если долго вглядываться в пустоту, то пустота начинает вглядываться в
тебя». А начинается цитата у Бэнкса так: «Не сражайся с чудовищами, чтобы самому
чудовищем не стать». Это, полагаю, одно из скрытых в «Каменоломне» сообщений
автора: как смотреть в бездну так, чтобы та не поглотила тебя, и как писать о чудовище
раке (и жить с ним), чтобы не стать нигилистом. Этим романом автор обнажает
уродливые углы вещей. Это очень злободневный роман, и очень важный, и безнадежно
грустный в конце.

Перевод Ирины Марковой

см. также здесь.