Как часто мы сталкиваемся с трудностью объединить под одной обложкой разрозненные тексты, выступления на конференциях, статьи для газет или журналов! Мы рискуем получить разнородный сборник, оставляющий впечатление хаотичности. В «Пульсации времени» Юлии Кристевой этого не происходит, настолько ее мысль структурирована, настолько рационально ее видение того «вопроса времени», который она предлагает «открыть»: «Книга об Истине, вскрытой Временем? Скорее - опыт времени в ритме событий, удивлений, ломанной кривой сюрпризов и возрождений».

Книгу эту нужно читать не от начала к конца, а то забегая вперед, то возвращаясь, каждый может выбрать в ней свои любимые темы. Она разбита на семь частей: начинается «Особыми свободами» и заканчивается «Позициями». Между ними, конечно же, глава «Психоанализ», но также - «Женщины», «Религии», «Гуманизм». Вступление написано Давидом Ухригом, а в конце - библиография и два указателя, весьма полезных для ориентирования в тексте. В «Особых свободах» упоминаются имена людей, с которыми Кристева хорошо знакома: писателей Мареселена Плейнета, Жаклин Риссе, Филиппа Соллерса. И там же читатель совершенно неожиданно находит два прекрасных текста о Поллоке и Луизе Буржуа. «Луиза Буржуа отдала швартовы: теперь она безостановочно будет возрождаться, взлетать». У меня нет желания выражать свои мысли по-французски. Я – американский художник». Как я хорошо понимаю ее! Писательство, а это занятие сродни высечению скульптуры, – терапия, при условии, что ты путешествуешь, путешествуешь сам в себе, сдвигаешь истоки, границы, пороги. Бесконечны перевоплощения художницы. Сами картины ее становятся американскими. Как совершенно американский и город Нью-Йорк, в котором она живет, с его небесами: «точный», «научный», «кровожадный» «жестокий», «романтичный» Нью-Йорк».

Для женщин, стремящихся к бунту и свободе, все начинается с Антигоны, к которой обращается Кристева: «Вы – строптивое сопротивление тирании, в которую неизбежно скатывается логика Государства. Туда же скатывается и политическая мысль, как только вы перестаете обращать внимание на эту «абсолютную личностность», в которой вы спрятались, и которую вы требуете называть вашим братом".

Мечты о Бовуар

Среди тех, чьи судьбы увлекают Юлию Кристеву, мы находим Терезу Авильскую, Колетт и Симону де Бовуар. Три доклада, один из которых, «Мечта о Бовуар», были прочитаны во время коллоквиума «Бовуар и психоанализ». В них Кристева анализирует пересказ снов, сделанных самой Бовуар в книге «Подводя итоги» (Mémoires, tout compte fait) из ее «Воспоминаний». «Я хочу рассказать об области, которой я никогда не касалась: о моих снах, - писала она, - Это одно из самых приятных для меня развлечений». «Когда предлагаешь на суд публики глубоко личное - является ли это актом обольщения? Увлечения? Или – это зов любви, хрупкости? - задает вопрос Кристева. - Для чего происходит включение личного в самую суть политического пакта: чтобы избежать культа «Бовуар», или чтобы крепче спаять его? Я предпочитаю думать, что Бовуар дарит нам свои сны, чтобы избежать культа, чтобы ослабить его».

Наконец, в эти смутные времена можно задуматься над ответом на вопрос: «Существует ли европейская культура?»: «Пока одни выставляют порождением ада свободы, а другие сглаживают перегибы, чтобы наилучшим образом оправдать возвращение к конформизму и старому порядку, Европа стоит перед решающим выбором. Она должна найти в себе смелость и гордость, чтобы вновь изучить свою историю и свое настоящее, вновь заново оценить их с необходимой требовательностью. Все это для того, чтобы сделать очевидным их нынешнюю и универсальную уместность».