Выбор Ларисы Миллер - специально для MoReBo

 

ВОРОБЬИНАЯ НОЧЬ

 

Мир ловил меня, но не поймал.

Григорий Сковорода

 

Григорий Саввич идёт по шляху.

Скрипит навстречу чумацкий воз…

Григорий Саввич рванул рубаху

И, улыбаясь, взглянул сквозь слёз.

 

Благословенно, благословенно,

Что можно снова вот так смотреть!

На чёрных вербах висит Вселенна,

Как на просушке рыбачья сеть.

 

Искрятся ярко крупинки соли.

Сверкает звёздная чешуя…

Нет в сердце страха, нет в сердце боли,

Волы проходят, слова жуя.

 

Григорий Саввич, идти далече.

Но кличут дали, но держит близь.

Григорий Саввич, как резко в плечи

Ячейки сети опять впились!

 

Чумак — пьянчуга багроворожий —

Вола легонько стегнул кнутом…

Всяк в этом мире — всего прохожий,

Но все забыли давно о том.

 

Давно забыли, навек забыли,

Что не вовеки пребудут тут,

И тихо-тихо по тёплой пыли,

Не глядя в небо, бредут, бредут.

 

Все служат боли, все служат страху,

Не слышат говор высоких гроз…

Григорий Саввич идёт по шляху.

Григорий Саввич глядит сквозь слёз.

1973

 

* * *

С. П. Трубецкому

 

Благословляйте пешие прогулки,

Землёй идите, всех живых жалея…

Я пью вино в Дзержинском переулке

За складом магазина «Бакалея».

 

Я пью один, присев на стеклотаре.

Вдова Клико, уж вы меня простите…

Я думаю о мужестве, о каре,

О доброте, о правоте, о быте.

 

Передо мною княжеского дома

Острожные оструганные доски.

А надо мною шелестят знакомо

Живучие иркутские берёзки.

 

Сибирский воздух нынче не целебен

От злобы, от мирского безобразья…

А князь ушёл, наверно, на молебен,

И мне сегодня не увидеть князя.

 

Быть может, князь меня бы не услышал.

Быть может, нас и слушать-то не надо…

Спасибо, князь, что ты тогда не вышел

В декабрьский день на площадь у Сената.

1976

 

 

ЧААДАЕВ

 

Россия — Некрополь. Россия — Некрополь.

На Ново-Басманной шуршащая опаль.

На Ново-Басманной во флигеле строгом,

Пустыми ночами беседуя с Богом,

Живёт человек наподобие тени —

Душа всех загубленных, дух погребений.

Седой нетопырь, трепеща от бессилья,

Он чинит свои перебитые крылья.

 

О дух погребальный, скользящий, нелепый!

 

Мелькают под крыльями здания-склепы.

Бескровная рана и рана сквозная…

Над невской водою стена крепостная.

У склизлой стены известковая яма.

Кричи, о кричи же, истошно, упрямо!

Кричит безутешный, кричит, а не плачет,

Он слёзы в улыбке язвительной прячет

И дальше, крыла выгибая упруго, —

К могиле открытой любимого друга.

Деревья от скорби за день поседели.

За что, о за что, святогорские ели?

Вот так он летает, все ночи летает.

Звезда одинокая льдисто мерцает.

 

И воздух тлетворный становится чище.

 

— Россия — кладбище. Россия — кладбище.

1968

 

 

НАПОМИНАНИЕ О ГЕРЦЕНЕ

 

Россию давит небосклон.

Из труб дымок струится жалкий.

Метели плач. И ветра стон.

И еле слышный шелест прялки.

 

И снег глубок. И сон глубок.

И пахнет моргом и гробницей…

…А где-то катится возок,

везущий Герцена к границе.

 

Кандальник вышел на этап.

Из Акатуя — эстафета.

Там — конский храп. Там — царский храп.

Там — полумрак большого света.

 

Могилой пахнущий цветок

Подносят деве бледнолицей…

…А где-то катится возок,

везущий Герцена к границе.

 

В окне слезящийся фонарь.

К себе не сделано ни шага.

Опять бессмысленный январь.

Опять пера бежит бумага.

 

Не написать и восемь строк,

Чтобы себя не устыдиться…

…А где-то катится возок,

везущий Герцена к границе.

1971

 

 

СНЕГ

 

Эти выходы из ада

На дрожащую свечу!

Снегопада, снегопада

Неподкупного хочу.

 

Хлопья, хлопья, хлопья, хлопья

Опускаются, звеня.

Участь жалкая, холопья,

Отступает от меня.

 

Снег белейший, снег российский,

Снег наивный октября

Засыпает злые списки

В длани у секретаря.

 

Сыплет, сыплет всё бессвязней

С неподсудной высоты

На места петровских казней,

На раскольничьи скиты,

 

На опальничьи кибитки,

На обрубки тополей.

С каждой тучи взяв по нитке,

Снег рубаху ткёт земле.

 

Пусть в смирительной рубахе

Государство отдохнёт.

Пусть палач, присев на плахе,

Очи к небу возведёт.

 

Там звезда горит бескровно,

Словно мир устав страшить,

Так безгрешно, словно, словно

В этом мире можно жить.

 

1 ноября 1969

 

 

* * *

 

Я в больнице — в имении старого графа.

…Над Владимирским трактом трепещут осины…

 

Мне сегодня опять снится морда жирафа,

И из комнаты дальней звенят клавесины.

 

Вот жираф, изогнувши пятнистую шею,

Осторожно коснулся губами листочка…

 

Вот сестричка, склонившись над койкой моею,

Говорит, что тревожная выдалась ночка…

 

Комариный укус запотевшего шприца —

Серый шарик скользит, как дробинка, по вене,

 

И опять тихо-тихо скрипит половица,

Словно бродят по дому крылатые тени.

 

Белый свет загорожен застиранной шторкой —

Значит, длинные тени и вправду крылаты?

 

Скрип да скрип… Человеческой кровью и хлоркой

Пахнет жиденький воздух девятой палаты.

 

Впрочем, пахнет весной зябкий воздух московский.

 

Впрочем, в этом во всём только мы и повинны.

 

Вот такие дела, господин Разумовский.

 

…Над Владимирским трактом трепещут осины…

 1975

 

 

VITA NOVA

 

Посох. Взгляд из-под руки.

В грубый дождь одеты дали.

Ноги режут ремешки

Римских стоптанных сандалий.

 

У меня в моих краях —

Дух берёз и дух полыни.

Так зачем тревожу прах

Старца, верного латыни?

 

Для чего припомнил тень

Под багрянцем капюшона?

У меня короче день,

Я умру невоскрешённо,

 

Навсегда… Так для чего

Снова в кровь сбиваю пятки?

Италийскою травой

Для чего дышу в оглядке?

 

О, любимый им чабрец!

Неба хмурое величье.

Неприкаянность сердец.

Беатриче, Беатриче…

1967

 

  

* * *

 

Я не знаю, что у Вас, а у нас уже светает:

Словно первый мокрый снег, первый свет с ветвей слетает.

Словно первый снег, шуршат, опускаясь, хлопья света.

Словно век тому назад, я опять смотрю на это.

Словно век тому назад, только вот теперь — не с Вами.

Я внимаю, как шуршит первый свет меж деревами,

Меж раскидистых дерев, что до веточки похожи

На большие тополя, у которых — «Боже, Боже,

До чего же хорошо, — Вы шептали, — видеть это…»

Словно первый мокрый снег, опускались хлопья света.

Словно здесь, вдали, сейчас, за рекою перед нами.

 

Ну а что теперь у Вас над стигийскими волнами?

1976

 

 

* * *

Л. Миллер

 

Где-то над огромными снегами

Очень слабенький источник света…

Я хочу тишайшими словами

Вам сегодня говорить про это.

 

Мне сегодня выговориться надо,

Так что если что не так — простите…

Ветками сухого снегопада

Порваны связующие нити…

 

Навсегда… И очень, очень многим

Не свести уже концы с концами…

Ну а мы идём путём пологим —

Тихими, белейшими снегами.

 

Нам ещё, смеясь и плача, можно

Вместе выйти вон на ту опушку…

Господи, как тихо и тревожно,

Словно кем-то взяты мы на мушку…

1976

Публикация в рамках проекта MoReBoOk "Поэт и Поэт".