"Система может оказаться сильнее народа, но сильнее одного человека она может и не стать"

Константин Азадовский. Фото: Егор Цветков

Автор текста:

Алексей Мокроусов

 

 

От одного из самых громких дел начала 1980-х, когда известного ленинградского филолога Константина Азадовского и его гражданскую жену Светлану Лепилину отправили в тюрьму по очевидно сфабрикованному обвинению, не осталось практически ничего. Как пишет автор книги Петр Дружинин, «то обстоятельство, что Азадовские в свое время не поленились скопировать основной объем своих уголовных дел и сопутствующих "правосудию" материалов, которые впоследствии влились в различные архивные коллекции, оказалось для нас спасительным: несмотря на запросы, которые по нашей настоятельной просьбе предпринимались Азадовскими в процессе подготовки этой книги, их уголовные дела оказались то ли уничтоженными по срокам хранения, то ли вообще утраченными. Более того, в 2015 году Азадовскому наконец было официально сообщено, что сведения о привлечении его к уголовной ответственности отсутствуют в Информационном центре ГУ МВД России по С. – Петербургу и Ленинградской области, самих уголовных дел на хранении не имеется, а вся учетная документация уничтожена по истечении срока хранения. Как будто и не было никакого уголовного дела, отбытого срока, реабилитации, сломанных жизней…».

Жизнь, к счастью, сломанной не назовешь, Константин Азадовский – ученый с мировым именем. Но что несколько лет работы у него украли, что жену его подвергали в заключении унижениям, этого не забыть. Сама история – дань их личному мужеству, а также профессионализму выдающегося журналиста Юрия Щекочихина, во многом благодаря настойчивости которого удалось добиться отмены приговора.

Там все было шито белыми нитками – не было самого преступления, Лепилиной через агента-провокатора КГБ (им был некий иностранец Хасан, чья личность так и не была установлена судом) подбросили анашу, затем во время обыска у Азадовского наркотики подложили и ему. Причин не любить филолога у КГБ было много, но одновременно их не было вовсе. Да, в молодости он не стал доносить на студентов, да, много общался с иностранцами, читал зарубежные журналы и не раз высказывался в адрес власти – но все же он был германист, иностранцев было не избежать, запрещенной периодики не хранил, а любовь к «Софье Власьевне» (так иносказательно называли порой советскую власть) демонстрировали лишь слабодумавшие. Из-за этого не организуют сложную операцию, когда в милицейском обыске участвуют трое сотрудников КГБ, чьи имена не попадают в итоге в протокол. И уже тем более не отправляют колонию в Сусуман Магаданской области, несмотря на протесты известнейших ученых и писателей, причем не только ленинградских (отец Азадовского, Марк Григорьевич, был известным пушкинистом, его лишили работы в годы «борьбы с космополитизмом»).

Азадовский настойчиво боролся против сфальсифифицированного приговора, но в итоге ему помогли перестройка, Щекочихин и «Литературка». Тогда сложные юридические случаи в газете предварительно изучали «разработчики темы», специалисты юриспруденции, отставники из милицейской и прокурорской среды. В 1988 году один из них, «генерал-майор запаса Минаев отправился в командировку в Ленинград. Командировочное удостоверение от редакции «Литературной газеты», а в особенности красная генеральская книжечка открыли ему нужные двери. Но тут оказалось, что уголовные дела Азадовского и Лепилиной уже не посмотреть — их затребовала Генеральная прокуратура СССР. Этот факт был сам по себе не так и огорчителен — дела наконец-то вырвались за пределы Ленинграда, появился призрачный шанс на то, что их внимательно изучат в Генеральной прокуратуре.

Однако Минаев, идя по пути, проторенному Азадовским, получил на руки гражданское дело по иску к Куйбышевскому РУВД — то самое, в котором находились материалы прокурорской проверки, где был отражен факт участия в обыске сотрудников КГБ. То, для чего Азадовскому понадобились годы, потребовало от Минаева нескольких дней и книжечки, удостоверяющей генеральское звание».

В итоге расследования в 1989 году – после многочисленных проволочек в самой редакции -  появилась статья Щекочихина, но окончательная точка была поставлена лишь в 1994 году. 5 апреля старший прокурор Управления по надзору за следствием и дознанием Н.Н. Дедов «выносит решение, которое опровергает не только решения органов суда, но даже прежние решения Генеральной прокуратуры (…) 18 апреля 1994 года это постановление было утверждено старшим помощником Генерального прокурора РФ В.А. Титовым, и дело отправилось обратно — в Санкт- Петербург. Такие решения Генеральной прокуратуры, не слишком привычные для Азадовских, были связаны с тем обстоятельством, что (…) Генеральным прокурором РФ стал Алексей Иванович Казанник, и дело не пошло по привычному пути. В тот короткий период времени неожиданно стало приниматься в расчет такое странное понятие, как «презумпция невиновности». И хотя 26 февраля 1994 года А.И. Казанник, не в силах выдержать давление на свое ведомство со стороны Президента и его администрации (тут обидятся мифотворцы ельцинской эпохи. - Ред.), подаст в отставку, делу Лепилиной-Азадовского уже будет дан ход в противоположном направлении».

Итоговое решение принял 1 июня 1994 года Президиум Санкт-Петербургского городского суда. Его текст – документ кафкианской силы, точно отражающий атмосферу позднего СССР: «Лепилина попала в поле зрения УКГБ СССР по Ленинградской области как сожительница Азадовского К.М., состоящего с 1978 года на оперативном учете по подозрению в антисоветской агитации и пропаганде.

При посредничестве Лепилиной получить легализованные материалы об этой деятельности Азадовского не представилось возможным, и в октябре 1980 года УКГБ приняло решение о привлечении Азадовского и Лепилиной к уголовной ответственности за общеуголовное преступление, и тогда же Куйбышевское РУВД Ленинграда было проинформировано о том, что Азадовский и Лепилина занимаются приобретением, хранением и употреблением наркотических веществ. Фактически же в материалах УКГБ таких сведений не имелось».

Как сложилась бы судьба Азадовского, если бы не мужество его самого и людей, ему помогавших? Как писал Щекочихин по поводу другой истории, "Система может оказаться сильнее народа, но сильнее одного человека она может и не стать". В свое время редактор вычеркнул эти строки – возможно, потому, что возразить автору было нечего.

Время публикации на сайте:

25.11.17

Вечные Новости


Афиша Выход


Афиша Встречи

 

 

Подписка