Из Сибири с любовью. Семья Лисицкого и его наследство.

Биография Софи Лисицкой-Кюпперс (1891–1978) – пример того, как можно оказаться жертвой сразу двух тоталитарных систем, не будучи ни в чем виноватой.

В 1927 году немка Софи Кюпперс вышла замуж за известного художника и архитектора Лазаря (Эля) Лисицкого. В 20-е он много работал в Германии, Кюпперс уехала к нему в СССР. Несмотря на авангардность, Лисицкий оказался вполне востребован на родине, государственных заказов было немало, и до его смерти в декабре 1941 году жизнь в Москве казалась прекрасной.

В 1944 году, незадолго до казавшейся уже очевидной победы в войне против фашизма, Софи с сыном Йеном выслали в Новосибирск на вечное поселение без права удаляться от города больше, чем на семь километров. Она не верила, что это и впрямь навсегда, но долгое время государство казалось точным в своем безжалостном прогнозе. Лишь 1956-м, когда ссылка была формально отменена Главным управлением внутренних дел по Новосибирской области, она впервые съездила в Москву, но возвращаться туда не решилась.

Как пишет немецкая исследовательница Ингеборг Приор, в момент высылки из столицы Софи объявили, что органы МГБ (Министерства государственной безопасности СССР) будут вести за ней наблюдение и дважды в месяц она обязана являться в комендатуру. Работу и место проживания ей придется искать самой. Только эту «свободу» ей и оставили.

Софи еще повезло, что благодаря заступничеству Елены Стасовой ей разрешили больше, чем другим: дали трое суток на сборы, позволили взять столько вещей, сколько она сможет унести. Кроме того, Софи получила возможность взять с собой деньги, которые должны были помочь ей обосноваться на новом месте. Но почти все свои сбережения она потратила на лечение Лисицкого, а ежемесячные перечисления со счета в ганноверском Коммерцбанке прекратились еще в 1936 году. Первое время она могла менять валюту на специальные чеки и покупать товары в специализированных магазинах для иностранцев. В 36-м оборвалась и эта последняя ниточка, связывавшая ее с родиной и облегчавшая жизнь в Москве».

В итоге в Сибири она осталась навсегда. После реабилитации, правда, смогла пару раз выехать к родным в Европу, в 60-е написала книгу о творчестве Лисицкого (ее издали в ГДР), организовала в новосибирском Академгородке его первую послевоенную выставку, подарила много графики Лисицкого Третьяковке. А вот наследникам пришлось заниматься розыском работ из коллекций матери, причем не только советской, но и немецкой.

Так, при сборах и прощании со знакомыми в Москве прямо из квартиры пропала одна из двух принадлежавших Софи картин Пауля Клее. В годы перестройки неизвестный владелец продал ее в ГМИИ им. Пушкина.

Утраты произведений искусства преследовали Софи всю жизнь. Вместе с первым мужем, немецким искусствоведом Паулем Эрихом Кюпперсом, она собирала в Германии современное искусство – Шагал, Нольде, Леже, Мондриан… нацисты конфисковали все 13 работ, каждая из которых украсила бы музей мирового уровня. Их судьба сложилась по-разному – так, «Импровизация № 10» Кандинского оказалась у известного базельского собирателя Эрнста Бейелера. Не дожидаясь очевидного решения суда, тот в 2002 году пошел на мировую с наследниками Лисицкого, выплатив отступные.

Отдельный сюжет книги – история, связанная с кельнской галереей Антонины Гмуржинской, занимавшейся наследием Лисицкого всеми доступными ей методами. Автор книги напоминает, как Софи буквально заставляли подписывать сертификаты на неизвестно откуда взявшиеся картины Лисицкого только по маленьким фотографиям, присланным из ФРГ. В результате суда в Германии галерея выплатила 300 000 марок Йену Лисицкому, но сам он не считает процесс выигранным – работы отца, ради которых все затевалось, так и остались в Кельне.

Сейчас Йен живет на ферме в Испании. Евразийская география судьбы сына великого художника – напоминание не только о ситуации юридического бесправия, в котором оказывались дети как осужденных, так и высланных, но и о том, как мало свободы в биографиях ХХ века. Впрочем, наследникам Лисицкого относительно повезло, их делом занимались европейские суды. Куда сложнее обстоит ситуация с наследством тех, кто был репрессирован в 1920–1950-е годы с конфискацией имущества. Оценка этого имущества производилась, судя по всему, на глазок, известные суммы компенсаций кажутся смехотворными. Никто не занимается общей статистикой – сколько всего было конфисковано, что возвращено из предметов, представляющих художественную ценность, таких как картины или рукописи, что осело в музеях и госархивах, какие суммы получили репрессированные и их наследники.

Вместо этого остается только догадываться о содержании иных оправдательных процессов. Так, в 1992 году родственники одного из главных палачей сталинского периода русской истории, генерал-лейтенанта Льва Влодзимирского добились не только его оправдания в части, касавшейся измены родине, но и возвращения конфискованного по решению суда имущества. Бывший начальник следственной части по особо важным делам МВД СССР был признан виновным лишь в злоупотреблении власти при наличии особо отягчающих обстоятельств – именно так российская юстиция в 2000 году стыдливо именовала садизм, практиковавшийся органами НКВД на самым высоком уровне (известно, что Влодзимирский лично принимал участие в убийстве арестованного посла СССР в Китае Боркуна, он убил его ударом молотка). Остается только гадать, какую именно часть в имуществе Влодзимирского составляли вещи его жертв. Может, среди них попались и вещи, которые вынуждены были оставить в Москве в момент высылки вдова и сын Лисицкого.

Ингеборг Приор. Завещание Софи. От Ганновера до Сибири. Трагическая история Софи Лисицкой-Кюпперс и ее похищенных картин. Новосибирск: Свиньин и сыновья. 2016 – 352 с.