Во франкфуртском Ширн-Кунстхалле показывают обширную ретроспективу Лионеля Фейнингера (1871–1956). Классик Баухауса предстает здесь не только первоклассным живописцем и графиком, но и фотографом – эту часть его наследия открыли лишь недавно.

Как и многие выдающиеся художники, Лионель Фейнингер колебался вместе с линией века: начинал политическим карикатуристом, преподавал в святая святых нового искусства, немецком Баухаусе, куда Гропиус первым позвал его в качестве мастера, а закончил жизнь почти что абстракционистом. Одно это обеспечит место в истории искусства. Гротескный стиль ранней живописи, многочисленные изображения локомотивов, кораблей и соборов, а также «сторонние увлечения», от детских игрушек до фотографии, делают Фейнингера узнаваемым и неповторимым одновременно. Нынешняя выставка в Ширн-Кунстхалле бьет рекорды посещаемости, ее успех сравнивают с успехом недавних франкфуртских ретроспектив Шагала и Мунка.

Биография Фейнингера оставила немало вопросов, например, какую именно национальность указывать в соответствующей графе. Во многих энциклопедиях его называют американским художником, формально это верно: родился и умер он в Нью-Йорке. Но в американских газетах начала века Фейнингера-карикатуриста представляли как немецкого автора. И тут возразить нечего: начало и расцвет его дарования пришелся на десятилетия жизни в Германии. Выходец из семьи музыкантов с немецкими корнями, он отправился из Манхеттена в Лейпциг, чтобы учиться скрипке, но в итоге оказался сперва в школе промышленности и ремесел в Гамбурге, затем в Королевской академической высшей школе изобразительных искусств в Берлине, а потом и вовсе в академии Коларосси в Париже, где учились многие, от Модильяни и Волошина до Сомова и Остроумовой-Лебедевой. 

Академического ему привить не успели, профессионалом Фейнингера сделала работа карикатуристом для лучших берлинских журналов, таких как «Веселые листки». Жанр был на подьеме, для поколения рубежа веков он объединял политическую сатиру, стенд-ап и комиксы в одном флаконе. Впрочем, Фейнингер рисовал и сами комиксы, его поездку в Париж, где он начал писать маслом, финансировала чикагская газета, заказавшая ему серию комиксов из «столицы мира». На выставке сейчас показывают большеформатные рисунки для журналов, а рядом – «выросшие» из них картины, «дословно» повторяющие сюжеты и пропорции, разве что краски на холсте ярче, чем в тиражной периодике. На одном из полотен -  долговязая фигура, напоминающая самого автора, на самом деле журнал опубликовал такой рисунок как пародию на медиамагната Херста, будущего героя фильма Орсона Уэллса «Гражданин Кейн».

Влияние карикатур на становление американо-немецкого живописца (это определение самое точное) – один из разделов ретроспективы во франкфуртском Ширн-Кунстхалле, объединившей около 160 работ из многих частных коллекций и музеев мира, в том числе с  десяток американских. Гротескные фигуры до конца оставались важнейшей характеристикой его творчества, в поздние годы он все больше тяготел к абстрактному искусству, но предметы так до конца и не покинули пространство его картин.

Показывают и один из самых знаменитых циклов художника, его серю работ, запечатлевших кирху в тюрингской деревушке Гельмерода вблизи Веймара – Фейнингер запечатлел ее множество раз, на велосипеде он нарезал  десятки километров, чтобы нарисовать любимые мотивы, благодаря ему эти места полюбились туристам, сегодня в память о художнике в Тюрингии проложены два специальных веломаршрута, названных в его честь; из других памятных жестов – почтовая марка и названный в его честь астериод, в целом стандартный набор для селебрити ХХ века

Здесь чувствуется влияние кубизма в целом и Робера Делона в частности, с ним Фейнингер познакомился в Париже еще до рождения орфизма.

К этому времени у Фейнингера вроде бы уже устоялся его почерк, по крайней мере, подпись его под картинами, которую он поначалу пару раз радикально менял, обрела почти окончательный вид.

Но главная неожиданность выставки – художник неожиданно оказывается романтиком, чуть ли не в духе Каспара Давида Фридриха.

Театральность работ Фейнингера настолько очевидна, что кажется странным, что он никогда не работал для театра.  Возможно, поэтому он занялся игрушками, причем в 1913 году увлекся их созданием настолько серьезно, что собирался начать их промышленное производство. Контракту с мюнхенской фирмой помешала война, но и после Фейнингер вместе с тремя детьми строгал куклы и дома; некоторые из них сейчас показывают на выставку. Одна из многофигурных композиций – в ней 68 раскрашенных фигурок и зданий из дерева, - называется «Город на краю земли», это отсылка к популярнейшему в начале века роману «Другая сторона» Альфреда Кубина, художника и литератора, с которым Фейнингер несколько лет интенсивно переписывался. Вообще с ним дружили многие, включая соседа по Баухаусу Пауля Клее, вместе с Кандинским и Явленским они создали объединение «Синяя четверка» (иные, впрочем, считают появление этой группы скорее коммерческим ходом, ради повышения продаж в Америке). Фейнингер руководил в Баухаусе мастерской печати. Вынужденный самороспуск школы после прихода к власти нацистов не заставил его немедленно уехать из Германии, одно время он словно пытался найти в ней свое новое место, лишь исключение из Союза немецких художников в 1936 году предопределило его будущее. В 1937-м Фейнингер окончательно покидает Германию (в русской Википедии указана ошибочная дата – 1938 год). На выставке «Дегенеративное искусство» в Мюнхене показали 8 его картин, 13 гравюр и одну акварель; всего из немецких музеев изъяли 400 его работ.

Среди конфискованного не было фотографий – об этом многолетнем увлечении Фейнингера знали лишь единицы, включая его сына Андреаса, ставшего знаменитым фотографом. На выставке показывают отпечатки разных лет из недавно лишь ставшего доступным публике и исследователям фотонаследия. В архиве художника сохранилось около 20 000 фотографий, негативов и диапозитивов, многие мотивы напрямую перекликаются с живописно-графическим наследием, прежде всего интересом к архитектуре.

Во многом Фейнингер остался в тени своих более знаменитых коллег. В то время как Кандинский и Мондриан гнули свою линию, достигая границ воображения и часто их преодолевая, Фейнингер, кажется, просто получал удовольствие от занятия искусством – и это его наслаждение игрою форм и красок по-прежнему чувствуется сегодня. Иначе бы не было ни марки, ни астероида, ни франкфуртской ретроспективы.

Это расширенная версия статьи, опубликованной в Ъ.